Социальная структура охотников-собирателей основана не только на родстве, но и на дружбе
|
Международная группа ученых-этнографов обобщила данные по социальной структуре современных охотников-собирателей. Как выяснилось, группы людей, ведущих этот примитивный образ жизни, включают не только супругов и их близких и дальних родственников, но и несвязанных родственными узами соплеменников. Процент родичей в такой группе составляет около 25%. Это означает невысокую степень генетического родства в группе. Маловероятно, что в группах с низкой степенью родства родственный отбор был основной движущей силой становления социальности и кооперативного поведения, как это предполагалось ранее. Скорее всего, первостепенное значение в эволюции человеческого коллективизма имело установление множественных внутри- и межгрупповых связей, что способствовало поддержанию и накоплению технологических и культурных навыков.
Гуаяки (Guayaki) — народ, обитающий в тропиках Южной Америки на территории современного Парагвая. Их активное этнографическое изучение началось в середине 20-х годов. Тогда они представлялись исследователям моделью нетронутой цивилизацией дикой жизни. В 60-е и 70-е годы было собрано много сведений о жизни этого народа, и теперь, когда почти все гуаяки живут в резервациях, можно эти данные как следует обдумать и проанализировать. История весьма печальная, хотя и типичная для современного «цивилизованного» общества.
В 1996 году была выпущена книга «Гуаяки: экология и демография собирателей» (Ache life history: The Ecology and Demography of Foraging People), где были суммированы все сведения, полученные за полвека исследований. Авторы этого труда — Ким Хилл и Магдалена Уртадо (Kim R. Hill, A. Magdalena Hurtado) из Аризонского университета — обратились теперь к более глобальным обобщениям, связанным с эволюцией человеческой социальности. Их новая статья, опубликованная в соавторстве с антропологами из университетов США, Англии и Эфиопии, призвана оценить роль родственного отбора в формировании кооперативного поведения человека.
Наиболее важным моментом этого исследования авторы считают переход от теоретизирования к количественным оценкам родственного отбора в человеческих обществах. Их расчеты базировались в основном на материале двух групп — гуаяков (самая проработанная и надежная выборка) и бушменов жуцъоанси (ju|'hoansi). Дополнительно были привлечены обширные данные по переписям охотников-собирателей со всего мира. Всего проанализировано 32 племенных группы, разделенных на 323 сообщества, в которых живут (или жили на момент переписи) около 5 тысяч человек.
В случае охотников-собирателей сообществом (residential band) формально считается группа людей, которые ночуют в непосредственной близости друг от друга. Такие сообщества непостоянны: члены сообществ всё время переходят из одной группы в другую. Это очень гибкая социальная структура. Средний размер сообщества в большинстве племенных групп составляет от 10–15 до 30–40 человек.
|
Как возникла и развивалась кооперативность в группах людей? Этот вопрос подразумевает, что мы четко понимаем, чем человеческое общество отличается от коллективов других высших приматов. То есть какие конкретно результаты были достигнуты в ходе эволюции человеческих социумов?
Во-первых, человеческие социальные группы сложно устроены, разделены на подгруппы, каждая из которых может быть включена в несколько альтернативных объединений. У приматов социальные группы простые, без сложноподчиненных группировок. Во-вторых, многие человеческие сообщества построены на основе связей моногамных пар, тогда как у других приматов моногамия весьма редка (или, как у гиббонов, группы состоят только из одной супружеской четы и их потомства). В-третьих, в человеческом обществе создание новых брачных связей не подразумевает разрыва с родительской группой или сообществом: и девушки, и юноши, обретшие новый дом, сохраняют связи с родственниками.
У приматов, напротив, достигшие половой зрелости самцы и самки, отправляясь на поиски новой семьи, навсегда покидают родную группу. Братья и сестры расселяются в разные семьи и перестают встречаться. И если в больших семьях приматов, состоящих из многих самцов и самок, всё же сохраняются связи с родичами матери, то с родичами отца связей не бывает практически никогда (в частности, потому, что индивиды обычно просто не знают, кто их отец). В человеческих сообществах поддерживаются связи и со стороны матери, и со стороны отца, а также характерны связи с дальними родственниками, двоюродными и троюродными, свояками и свояченицами (женами и мужьями братьев-сестер и их родичами).
Считается, что усложнение структуры общества было тесно связано с эволюционным развитием мозга. Рост мозга привела к увеличению объема памяти, так что индивид получил возможность распознавать и удерживать в памяти характеристики примерно 150 человек. Это так называемое «число Данбара» (Dunbar's number). Для современных человекообразных обезьян это число вдвое меньше. Кроме того, важным фактором преобразования социальной структуры было появление моногамных семей (см.: Семейные отношения — ключ к пониманию эволюции человека, «Элементы», 09.10.2009). Моногамия сделала возможным установление кооперативных отношений между взрослыми самцами, в том числе неродственниками. У крупных обезьян отношения между самцами резко конкурентные, что не способствует «мужской дружбе». В семьях шимпанзе хотя взрослые самцы (деды, отцы, внуки) и сосуществуют в пределах одной семьи, но это территориальный вид, так что самцы-резиденты свирепо атакуют чужаков. Эти два фактора — увеличение мозга и моногамия — создали необходимые предпосылки для развития навыков сложного кооперативного поведения.
Предполагается, что основным механизмом становления кооперативного поведения при наличии необходимых биологических предпосылок был родственный отбор. Поддержка родственников должна способствовать выживанию генов, способствующих взаимовыручке и благоденствию всей семьи. Поэтому то, что шло на благо семьи — уход за детьми, своими и родственными, совместная добыча пищи для всех, защита от внешних врагов и внутренних предателей, — поддерживалось отбором. Необходимым и достаточным условием действенности родственного отбора является наличие в группе преимущественно родственников. Классическим примером работы родственного отбора служат семьи общественных перепончатокрылых насекомых. У них, как правило, семья состоит только из близких родственников — сестер и матери. Но какова была родственная структура древних человеческих обществ?
Конечно, этого никто не знает. Новейшие данные палеогенетики позволяют допустить, что неандертальцы жили в патрилокальных группах: самцы-родственники вместе с пришлыми самками и их общими детьми (см.: Неандертальцы жили маленькими группами и ели друг друга, «Элементы», 13.01.2011). По древним Homo sapiens таких данных пока нет. Но можно в качестве модели использовать общества современных охотников-собирателей, исходя из предположения, что их коллективы устроены более или менее примитивно, то есть близко к тому, как это было у ранних охотников-собирателей.
Анализ обширного массива данных показал, что у современных охотников-собирателей, несмотря на разнообразие брачных и семейных обычаев, поддерживаются связи и по материнской, и по отцовской линии. Процент братьев, живущих в одном сообществе, несколько выше, чем процент сестер. Это указывает на склонность к патрилокальности: по сравнению с мужчинами женщины чаще сменяют место жительства, переходят из одного сообщества в другое.
|
Также для всех сообществ характерны связи между дальними родственниками, в том числе и свояками и свояченицами, другими родичами со стороны супругов. Иными словами, с теми, с кем нет никаких общих генов.
В среднем около 7% сообщества представляют близкие родственники, а вместе с дальними родственниками этот процент увеличивается лишь до 25%. Еще 25% составляют близкие и дальние родичи со стороны супруга. Оставшиеся 50% приходятся на очень дальних родичей и не связанных никакими родственными узами людей.
|
Средний коэффициент генетического родства (величина r в формуле Гамильтона, см. Kin selection) в группе гуаяков (по которым статистических данных собрано больше всего) составляет всего лишь 0,054; у жуцъоанси, по-видимому, ситуация примерно такая же. Представители этих племен сообщали, что и раньше, во времена их дедов, сообщества состояли в основном из «друзей» (понятие «друг» у них довольно сложное и не совсем соответствует нашему), а не родственников.
Столь низкий коэффициент родства показывает, что родственный отбор в подобных сообществах не может играть первостепенную роль. Скорее следует принимать в расчет, как указывают авторы исследования, культурную эволюцию. Ее эффективность определяется способностью к обучению, развитым в совершенстве подражанием учителям (кем бы они ни были), поддержанием связей между сообществами. Последнее особенно важно, так как в маленьких группах культурные и технологические достижения могут быть с легкостью утеряны просто в силу случайных (вероятностных) причин. Так, северные гуаяки, изолированные в XIX веке от основных территорий, утеряли навыки разведения огня. И когда в середине XX века этнографы встретились с этими племенами, то с удивлением узнали, что огня у них нет. Хотя в племени от дедов и прадедов сохранились рассказы о том, что это дело человеку под силу, что предки умели добывать огонь, и даже сохранились воспоминания об отдельных элементах этой процедуры.
Между тем южные гуаяки не забыли, как разводить огонь. Подобные технологические и культурные навыки легко поддерживаются и восстанавливаются, если в обществе, состоящем из множества групп, существует и приветствуется постоянная связь между близкими и дальними родственниками, друзьями.
Культурные связи между коллективами способствуют быстрому распространению навыков и инноваций. Поэтому становление сообществ, в которых приветствуются разнообразные связи по отцовской и материнской линиям, поддерживаются дружеские связи, должно было сильно ускорить технологический и культурный прогресс человеческих обществ. Технологический прогресс, в свою очередь, способствовал выживанию сообществ с развитыми социальными связями. В особенности важно было искоренить конкуренцию самцов, заменив ее на мужскую солидарность (родственную и дружескую): мало того что в такой группе лучше была поставлена защита от врагов и коллективная охота — снижение мужской конкуренции способствовало также свободному обмену технологиями.
Источники:
1) Kim R. Hill, Robert S. Walker, Miran Boћicevic, James Eder, Thomas Headland, Barry Hewlett, A. Magdalena Hurtado, Frank Marlowe, Polly Wiessner, Brian Wood. Co-Residence Patterns in Hunter-Gatherer Societies Show Unique Human Social Structure // Science. 11 March 2011. V. 331. P. 1286–1289.
2) Bernard Chapais. The Deep Social Structure of Humankind // Science. 11 March 2011. V. 331. P. 1276–1277.
