В номере «Иллюстрейтед Лондон ньюс» от 3 июня 1961 года был помещен снимок вкладной иллюстрации из книги-на темы английских средневековых сказок о животных, которая выставлялась на аукционе «Сотби» шестого числа того же месяца. В подписи к фотографии говорилось: «Инфолио 16 (английская единица измерения формата произведений живописи.—Пер.) на темы английских средневековых сказок о животных, XV век, с манускриптом и травником (17 на 11 дюймов). Здесь изображены четыре существа: страус, держащий в клюве гвоздь (по средневековому поверью считалось, что они едят железо), баран, волк и «дикий человек». Тело последнего покрыто шерстью — свидетельство еще одного средневекового поверья». Это «дикий человек» правой рукой сжимает змею, в левой держит булаву, его руки и ступни «голые», то есть безволосые, у него длинные волнистые волосы, богатые усы и борода. Волосатость тела весьма условно передана волнистыми линиями, на человеке пояс — так что выглядит как бы облаченным в плотно прилегающую меховую накидку.
Мы решили обратиться к организаторам аукциона, так как иллюстрация была в некотором роде аналогична монгольским рисункам хун-гурессу (Hun-giiressu) или джин-сунг (Gin-Sung), то есть «человекомедведю» у китайцев, или дзу-те (Dzu-Teh) у непальцев —другими словами, здесь был изображен самый крупный из трех ти-пов существ, которых сейчас повсюду называют обобщенно «снежным человеком»; судя по сообщениям, он обитает в восточной части Евразии. Мы надеялись получить дополнительную информацию по иллюстрациям к средневековым сказкам, а также рассчитывали, что нам позволят взглянуть на документы. Мы получили в высшей степени любезный и информационно насыщенный ответ от фирмы — организатора аукциона, в котором приводились чрезвычайно ценные и совершенно неожиданные сведения не только по заинтересовавшей нас иллюстрации, но и относительно всей темы «дикого человека» в системе воззрений средневековья, проходящей через другие материалы. Организаторы обратили наше внимание на коллекцию, которую фирма продала на аукционе 9 декабря 1958 года под условным названием «Дайсон Перринс» — в частности, нам рекомендовали экспонат, проходивший по каталогу иллюстрации «Сотби» как инфолио - вкладная иллюстрация. Как нам сообщили, высококачественная репродукция данной иллюстрации имеется в библиотеке Пьерпон Морган в Нью-Йорке.
Последовав совету, мы внимательно изучили, этот документ и сразу же сделали целый ряд удивительных открытий. В этом нам очень помогла мисс Мэри Кенуэй, инспектор читательской службы библиотеки Пьерпон Морган, поскольку именно она обратила наше внимание на ряд других документов.
Кульминацией данного исследования стал тщательный анализ нескольких десятков оригиналов и репродукций рисунков VIII—XVI веков, повторное изучение двух выдающихся книг—«Обезьяны и наука об обезьянах», 1952 год, X. У. Дженсона из Уорберского института, Лондон, и «Дикие люди средневековья», 1952 год, Ричарда Бернхеймера из Гарвардского университета, — и, наконец, осмотр аналогичных изображений на гончарных изделиях римлян и этрусков, на старинной серебряной и бронвовой посуде.
Есть по крайней мере одна причина назвать наши находки «открытиями»: несмотря на то, что ученые давно составили каталог отдельных фигур на этих изображениях, их никогда не исследовали антропологи и зоологи, обладающие достаточными знаниями в области литературы, которая имеет дело с тем, что мы называем «снежным человеком»—термин совершенно неудачный, но тем не менее он относится ко всем существующим (или считающимися существующими) поросшим шерстью первобытным людям (неандертальцы и т.д.) и низшим гоминидам (питекантропы, австралопитеки и т. д.) или даже таким, как гигантопитеки. В результате был пропущен целый ряд очень важных особенностей этих изображений дикого человека, а также многих других, где, как считается, изображены обезьяны.
Более того, предельно критичной исследование этих изображений наводит на мысль, что европейские художники средневековья знали об анатомии и физиологии приматов гораздо больше, чем можно было бы предполагать; кроме того, они потратили значительные усилия на то, чтобы провести четкие различия между семью выраженными типами приматов. Это: (1) Лемуры, или Lemures, изображавшиеся как живые существа, в отличие от лемуроидных призраков римлян; (2) Мартышки — с подразделением на такие основные группы, как бабуины, Langur и Cercopithecoid; (3) Человекообразные обезьяны, среди которых они знали только орангутана;
(4) «Лесные жители», или «вудеваса»; (5) просто Дикие Люди или «дикие человеки», которых они разделяли на различные типы, как, например, троглодиты и так далее; (6) люди, облачающиеся в маскарадные и карнавальные костюмы, играющие в театре и т. д., то есть подражающие вудеваса; и, наконец, (7) Люди как таковые. Более того, создавая свои произведения в духе аллегорий и с учетом требований мифологии, эти художники, по-видимому, с трудом проводили различия между реальностью и вымыслом. Достаточно привести один пример.
Грубые булавы, являющиеся непременным атрибутом вудеваса, всегда изображаются одной и той же формы и величины и почти всегда в левой руке, даже если правая свободна. Но еще более убедительная деталь — это та тщательность, с которой они выписывают ноги существ разных типов. Именно форма ступни в большей степени, чем какая-либо иная анатомическая деталь, отражает. различие между гоминидом и Pongid antropoid. Примером этого может служить иллюстрация из книги — она имеется в каталогах библиотек, а оригинал находится в библиотеке Моргана в Нью-Йорке,—озаглавленной «Фолиант Дайсона. Перринса». Подпись под иллюстрацией гласит (заглавная буква выполнена в виде фигуры животного): «Поклонение Маги; лесные жители спускаются по реке, а один из них, оседлавший золотую птицу и вооруженный булавой и щитом, сражается с серебряными русалками, верхняя часть тела которых закрыта защитными панцирями».
Несколько фрагментов этой картины необычайно важны. В верхней части изображены люди в одежде по моде того времени — они участвуют в псовой охоте на оленя. Слева — две фигуры чуть меньшего роста, обнаженные, заросшие шерстью и вооруженные, соответственно, луком со стрелами и копьем. По отношению к остальным действующим лицам полотна они находятся как бы «вне игры». Справа изображена река в перспективе, вытекающая из холма, а противоположный берег ее зарос густой растительностью. По реке спускаются три лесных жителя, а четвертый, оседлавший большую птицу с изогнутым клювом и длинным узким языком, вооружен деревянной дубинкой и очень грубым щитом весьма примечательной конструкции.
Дубинки, которыми вооружены лесные жители, намеренно и очень старательно выписаны как необработанные палки со скругленными концами, и диаметр их несколько уменьшается к рукояткам. «Щит» сделан из двух деревянных пластин, соединенных, видимо, при помощи крестовины, — через две прорезные щели хозяин щита может следить за перемещениями противника. Такими щитами сегодня пользуются батуки (Batuek) предгорий Суматры — это фактически первобытное племя протомалайцев, которых племена более цивилизованных батуков вытеснили в горные районы. Наука не дала горным батукам специального названия; внешне они похожи на меланезийцев и не знают никакого иного оружия, кроме луков, дротиков и этих «щитов» (которые они делают из прочных бамбуковых досок, прикрепляющихся лозами к трем легким крестовинам). Аналогичные орудия защиты можно видеть на наскальных рисунках, датированных каменным веком, которые были обнаружены в пещерах Испании (Cuevas del Civil неподалеку от Albocacer Castellon).
Что же касается оружия и «утвари», которые якобы есть у «снежного человека», то после анализа нескольких сот сообщений, поступивших от людей, которые утверждают, что видели подобные существа, становится ясно, что во всех случаях «снежного человека» видели исключительно с деревянными предметами; при этом под деревянными предметами мы обычно понимаем грубые дубины и примитивные луки и стрелы, подобные тем, которые описывал полковник Фосетт. Лично я глубоко убежден, что одонтокератической (odontokeratic) и петролитической (petrolithic) фазам «культуры» го-минидов предшествовала древовидная (dendritic) фаза и что низшие гомидиды, обламывая ветки с деревьев, .вначале обратили внимание на полоски коры, а позже пришли к мысле о тетиве для лука (а отсюда к примитивному плетению) — н все это происходило на очень ранней стадии, когда низший гоминид еще жил во влажных лесах.
Морфология лесных жителей, изображенных на этой картине, представляется гораздо более важной, чем предметы, которые они держат в руках. Это люди небольшого роста, с короткими ногами и длинными руками. У них сравнительно крупные головы с густыми короткими волосами и окладистыми бородами, растущими под подбородком. У них выступающие и «нависающие» надбровные дуги, большой нос, широкий рот с пухлыми губами — отчетливо видно, что это чернокожие люди с блестящими, словно отполированными лицами. Очень много усилий художник приложил для детальнея-шего изображения семи рук и двух ног этих персонажей — одна из этих тщательно выписанных ног является левой ногой второй фигуры на заднем плане, .стоящей на речном песке в фас. Другая нога принадлежит всаднику на птице—это передний план, нога показана в «полупрофиль». Эти ноги, точно так же, как и руки, совершенно человеческие, с прижатым (ни в коем случае не оттопыренным) большим пальцем. Другими словами, несмотря на весьма анималистический способ передачи морфологии, по двум параметрам эти лесные жители предстают, вне всякого сомнения, как люди — это использование орудий защиты и нападения и форма ног. Значение последнего факта трудно переоценить.
Последним важным пунктом этой иллюстрации является письменное упоминание о «лесных жителях». Это название имеет вполне конкретный смысл, особенно если проследить его этимологию от «лесных жителей» к «лесным обитателям» (по-русски это разделение очень условно, хотя в английском языке это два разных слова, «wodehouse» и «woodwose».—Пер.), вследствие ассимиляции и трансформации языка последовательно изменявшегося: «водвосе», «водевосе» и «водвос», до позднего «вудеваса» у англосаксов (это название было в обиходе по меньшей мере до пятнадцатого века) и, наконец, превратившегося в «вуду васа» («Wudu Wasa»). Первая часть этого комбинированного выражения представляет собой староанглийское написание слова «лес» («wood»), слово «васа», как осторожно предполагают специалисты, означает нечто непонятное, неясное, но истинный смысл и происхождение его неизвестны. Однако в сочетании «вуду васа» или «вудеваса» означает «дикий человек леса», то есть дикарь, сатир или фавн. Позже так называла и тех, кто выступал в таких нарядах на сцене или участвовал в карнавалах и празднествах. Не так давно было выдвинуто предположение, что слово «васа» происходит от «vuasear», в свою очередь, этимологически связанного с «assir» и «aesir», то есть «человек из Азии» или «азиат». Отсюда следует, что средневековый художники знали о вооруженных примитивным деревянным оружием «диких людях леса», которые обитали в Азии и защищали свою страну от облаченных, в доспехи рыцарей-завоевателей — как в аллегорической форме изображено на иллюстрации из фолианта Дайсона Пер-ринса.
Мартышки и единственный известный средневековым художникам представитель человекообразных обезьян — орангутан — являются самыми обычными персонажами ранней европейской живописи. Очень много изображений этих животных собрано в книге X. У. Дженсона «Обезьяны и наука об обезьянах». Критический анализ на основе современных знаний о «снежном человеке» показывает, что большая часть этих иллюстраций — действительно тщательно и в высшей степени детально проработанные изображения этих животных. Однако не все, хотя и они изображены не менее убедительно и столь же подробно. На одной из таких картин показаны две антропоморфические фигуры, которые танцуют, взявшись за руки, — однако обе обнажены и полностью покрыты шерстью, о чем свидетельствуют условные волнистые линии. У них человеческие лица, но с очень низкиминадбровьями и почти без подбородков; волосы на голове очень короткие. Руки почти как у людей, правда, с очень длинными пальцами; ступни же абсолютно человеческие, с прижатым большим пальцем — они показаны в четырех разных положениях и в четырех ракурсах. Нет никаких сомнений, что это гоминиды, а не понгиды (то есть человекообразные обезьяны), так как все понгиды изображены с заметно оттопыренным большим пальцем ступни.
Авторство другой иллюстрации, из молитвенника Максимилиана, приписывается Гансу Дюрену. Предположительно здесь изображена семья поросших шерстью антропвидов — отец, мать и ребенок. Волосы на голове длиннее, чем на теле, а лица почти обезьяньи (у матери практически собачья морда). У всех очень короткие ноги, однако художник изобразил большой палец плотно прижатым к остальным, хотя нижняя часть тела женщины прописана не очень отчетливо.
Самая впечатляющая иллюстрация — «Стоицизм, поражающий обезьяну» из собрания Бейлирл Колледж, Оксфорд. Здесь мы видим «Стоицизм», изображенный в виде человека, правда, обнаженного, в звериной шкуре и в шлеме с волнистым гребнем. «Стоицизм» попирает обезьяну, пронзенную тонким копьем в голову. Ноги главного персонажа абсолютно человеческие, с плотно прижатым большим пальцем; ступня обезьяны похожа на ладонь,-с оттопыренным большим пальцем.
Представляют интерес и другие иллюстрации в книге Дженсона. Первая (вкладная иллюстрация) демонстрирует «обезьянодьявола» из «Искушения Христа» (Puerta de las Platerias, Santiago de Compostela). Это барельеф с крылатой «обезьяной», облокотившейся на постамент. Несмотря на то, что поза ее совершенно неестественная, по всем пропорциям (принимая во внимание небольшие лапы и «выступающее» бедро) — это резус. Очень точно вылеплены голова, морда и особенно ступни. Впечатляет и другая картина, на которой изображен «Гомо сильвестрис — Оранг-отан» (Homo syl-vestris—Orang-otang) из .собрания Тульпа (Obeerva-tionum med. libri tres, Амстердам, 1641 год). На этой картине очень точно нарисован орангутан, особенно его лапы. По одним лишь этим двум примерам мы можем судить, насколько хорошо в средневековье знали анатомию и морфологию обезьян и человекообразных и как старательно и точно художники воспроизводили мельчайшие детали их анатомии. Они не наделяли человека анатомическими признаками понгидов, или низших приматов, и наоборот.
На той же иллюстрации (номер LIII) в книге Дженсона под двумя стоящими фигурами есть соответствующие надписи: «Обезьяна Брейденбаха» из книги Гесне-ра «История животных», Цюрих, 1555 год, и «Орангутан» из книги Бонтиуса «История живой природы», Амстердам, 1658 год. Первая представляет собой гротескное изображение обезьяноподобного существа, стоящего на коленях, с длинным хвостом и обезьяньей мордой в обрамлении прядей волос, несколько напоминающих «прическу» обезьяны Вандеро (Wanderoo Monkey). У этого существа очень длинные пальцы ног, при этом большие пальцы явно оттопырены, а ступни развернуты внутрь. Это женщина с выраженной, хотя и отвисшей грудью; на теле ее нет волосяного покрова. Вторая фигура по позе и внешнему виду — человек (также женщина), с обозначенными гениталиями и длинными волосами на голове; у этой женщины длинная борода, а бедра и ягодицы покрыты густой шерстью. Руки и ноги существа — человеческие. Это создание называется «оуранг оутан». За семнадцать лет до публикации своей книги -Бонтиус очень точно изобразил обезьяну, известную как миа (Mia), хотя в обиходе ее называют орангутаном, и иллюстрация также была издана в Амстердаме. Как отметил Бернар Эйвельманс, название «оранг утан» на малайском языке означает просто «дикий человек», «органг утан» же (в противоположность «утан») означает «задолжавший человек».
В книге Хоппиуса «Антропоморфизм» (Энларген, 1760 год) также есть очень любопытная иллюстрация. На ней изображены четыре антропоида, обозначенные соответственно как «Троглодит», «Люцифер», «Сатир» и «Пигмей». Первые три стоят прямо, у Люцифера маленький хвостик, растительность на лице, волосы только на бедрах, а в правой руке он держит прямую палку (похоже, это также рисунок Геснера). Большие пальцы ног оттопырены. Сатир коротконогий, пузатый, с большой головой, нелепый, весь покрыт шерстью, а ступни у него— обезьяньи. Пигмей сидит на стуле, в правой руке держит прямую палку, тело его целиком покрыто шерстью, обезьянье лицо, длинные пальцы сложены почти, в замкнутые окружности (часть пальцев изогнута внутрь, к ладоням, часть—наружу), и, если сравнивать с приматами, его ступни напоминают конечности лангу-ра (Langur). Однако троглодит (предположительно женщина) — несомненно, человек, хотя и несколько тучный. Он (или она) гладко выбрит, на голове короткие курчавые волосы, у него (нее) человеческие руки и маленькие ступни. На этой иллюстрации мы обнаружили свидетельство соединения анатомических деталей обезьян и мартышек, а также человека и обезьян. Люцифер и пигмей держат палки; однако и в остальном все, кроме троглодита, в той или иной мере наделены человеческими качествами, но все они по пропорциям и позам явно не люди. Здесь лишь троглодит, или же «пещерный человек», выступает как истинный дикий человек.
И эта фигура, и иллюстрация Бонтиуса, несомненно, представляют собой изображения вудеваса, хотя и перенесенного в другие места действия и значительно более очеловеченного, чем на картинах раннего периода. К XVI веку воспоминания об исходном вудеваса отчасти стерлись, а в сознании художников и натуралистов произошел настоящий переворот, поскольку из Африки и с Востока (и даже из тропической Америки) начался массовый ввоз различных приматов — на все эти "события наслаивались легенды и мифы прошлого в сочетании с растущим скептицизмом и жесткими нормами, требовавшими безоговорочного следования библейской версии создания мира и человека. Однако до XV века волосатых гоминидов продолжали считать самыми первыми жителями Европы, что подтверждает чудная картина в Британском музее, изображающая сценку, которая в псалтыре королевы Марии именуется просто «проказой»: поросший шерстью дикий человек убегает от собаки, а навстречу ему мчатся еще два пса. Из этих и других примеров совершенно ясно, что, хотя обезьян и мартышек вначале знали не очень хорошо и не всегда изображали в реалистической манере, распознавать их начали с самого начала, тогда как класс совершенно иных существ — дикие, поросшие шерстью гомнноиды, или гоминиды, — всегда считали либо продолжающим существовать (по крайней мере в Центральной Европе), либо существовавшим раньше в западной части этого континента—то есть Европы. Вера в сатиров, троллей, фавнов и их маленьких товарищей фей, эльфов и гномов живет и сегодня, главным образом в горных районах Европы. В Скандинавии сельские жители районов Крайнего Севера, примыкающих к горным лесам, верят, что вудеваса еще существуют, а Академия наук СССР информирует об аналогичных сообщениях с Кавказа — на поиски каптаров; или китеров, как их там называют, отправилось несколько научных экспедиций.
Однако в средневековом искусстве в изображении поросших шерстью людей есть и не вполне понятные моменты. Это почти неизменное присутствие на полотнах людей, одетых в меховые одежды, которые изображают вудеваса на карнавалах, ярмарках и других празднествах. Мы считаем, что фигура из книги английских средневековых сказок о животных, которая описывалась в начале этой главы, представляет собой подобный персонаж. Эти фигуры являются базисом исследований Бернхеймера, и любопытно отметить, что в то время как Дженсон придерживается тезиса: большинство, если не все, таких изображений — обезьяны, этот автор предполагает,. что все те, кто точно не обезьяны и мартышки,—люди в маскарадных костюмах. Третий вариант,что часть из них — совершенно иные существа (вудева-са) или что маскарадные костюмы имитируют не обезьяну или человека, а именно этих существ, почтенным ученым, видимо, даже не пришел в голову. Костюмированные представления говорят нам очень много о взглядах того времени на природу исходных «диких людей».
Бернхеймер приводит картину, которую сопровождает подписью «Карнавальная фигура из книги Шембар-та» (Государственная библиотека Нюрнберга, XVI век). На ней изображен высокий мужчина, бородатый, в облегающей меховой одежде, с короной и венком из листьев; на правом плече он несет маленькое дерево, к которому привязан либо некрупный мужчина, либо мальчик. На ногах гиганта надеты носки или какие-то шлепанцы, однако руки голые. Автор картины утверждает, что это участник карнавала, но работа производит впечатление скорее аллегорической, а не реалистической. Более того, в ней присутствуют определенные скрытые намеки.
Необходимо заметить, что в сообщениях о крупных или гигантских «снежных людях» не часто говорится о похищении людей, но в одном или двух таких сообщениях речь идет о молодых мужчинах, и достаточно часто «снежный человек» похищал зрелых мужчин. Известны случаи, когда «снежный человек» нес мужчину на плече, один раз даже в спальном мешке. Также во многих сообщениях говорится, что крупный «снежный человек» вырывает с корнем небольшие деревья. Некоторые очевидцы рассказывают, что видели у «снежных людей» бороды — это были существа с большими мужскими руками, но пальцы всегда производили впечатление скрюченных, как на данной картине. И, наконец, на первый взгляд их следы ничем не отличались от человеческих, но в некоторых местах было видно, что на ногах почти отсутствуют пальцы.
Бернхеймер приводит две другие картины с изображенными на них людьми в карнавальных костюмах, и обе эти картины представляют интерес. На одной изображен святой, которого по ошибке приняли за «дикого человека» и схватили (гравюра на дереве из издания Файнера «Жития святых», 1481 год). Святой вылезает на четвереньках из-под береговой скалы, а рядом трубит в рог охотник и беснуются две собаки. У святого длинные волосы, развевающаяся борода, на теле также повсюду видны волосы, однако на руках и ногах волос нет, хотя форму их определить невозможно. Эта фигура очень напоминает описание алмаса, или алмасти, из южной Монголии, которое дает Ринчен (см. буклеты Академии наук СССР). В прошлые века монахи Монголии канонизировали этих существ. Другая иллюстрация, изображающая спектакль, называется «Смерть дикого человека». Эта гравюра на дереве Питера Брейгеля-старшего. Здесь актер, загримированный как дикий человек, держит обычную дубинку вудеваса.
Единственной наиболее характерной отличительной особенностью истинного дикого человека, или вудеваса, является форма его ступни; кроме этого, имеют значение величина стопы и положение большого пальца относительно других. Сейчас почти все понимают, что единственной неизменной и важнейшей характеристикой, по которой различают гоминидов и понгидов, является первый палец: у гоминидов он прижат, у понгидов — оттопырен. Все другие детали и характеристики, которые предлагали для проведения различий между этими двумя группами, со временем отпали — и анатомические, такие, как надбровные дуги, объем мозга, величина и форма зубов, — и культурологические, такие, как использование орудий труда, вокабулярный аппарат и его интерпретация и так далее. Волосатость тоже не критерий, хотя на сегодняшний день мы не знаем ни одной расы гоминидов, представители которой были бы полностью поросшими шерстью. Таким образом, однако, самые ранние изображения вудеваса—какими бы зверьми по некоторым параметрам ни,казались ^ти существа—становятся еще более убедительными, поскольку человеческий тип ступни и прилегающий первый палец провозглашают их гоминидами (а не по.нгидами), что также делает честь писавшим их художникам.
На основании этих открытий и подробного исследования средневековых полотен, а также учитывая анализ еще более ранних изображений на гончарных изделиях и иллюстраций в старых книгах по естественной истории, мы вынуждены сделать вывод, что самые первые художники были осведомлены о типе — или типах — первобытных, полностью поросших шерстью или мехом человеческих существ с длинными руками, выступающими надбровными дугами, темной кожей и знавших только деревянные орудия труда и оружие. Более того, об этом вплоть до XIV века знали во всей Центральной и
Северной Европе, хотя, возможно, воспоминания об этих существах начали стираться в средние века.
С одной стороны, это полностью совпадает с большинством западноевропейских легенд и фольклором, а с другой — не противоречит научному анализу данного предмета. Долгие годы утверждалось, что неандертальцы исчезли из Европы в конце последнего ледникового периода — подразумевается, что это дело рук современного человека, имевшего тогда форму (и вид) кроманьонца (Cro-Magnon Man). Однако кроманьонец появился в общем-то внезапно, в самой западной части континента, и, видимо, другие люди позднего палеолита и начала мезолита также проникли в Средиземноморье с запада и исчезли с появлением иберов. Хотя в 8000 году до нашей эры льды еще не сошли с горных долин Скандинавии, в то время в центральной Норвегии уже жили люди, которые- высекали изображения рыб и китов. В 4000 году до нашей эры в долинах Центральной и Западной Европы также были поселения, но оставались гигантские территории, поросшие густыми смешанными лесами, а в непроходимые горные чащи люди вообще пришли сравнительно недавно. Остаются значительные площади в северной Швеции и на Кавказе, которые еще практически не исследовались. Из Средиземноморья цивилизация распространялась на север, в Европу, и она стерла поселения, но чтобы охватить весь континент, потребовалось несколько тысяч лет—в этот период.условия, возникшие сразу же после схода последнего ледника, оставались неизменными во многих местах до XIV века. Это видно по постепенному исчезновению фауны.
Неандертальцы и другие, низшие гуманоиды, или первобытные люди, вовсе не были истреблены, хотя часто их исчезновение относят на счет кроманьонцев и других рас. Они, скорее, растворились в некоторых районах, а из других по собственной инициативе снова вернулись в леса. Обладая развитым восприятием окружающей среды на уровне диких животных, а также определенным интеллектуальным потенциалом, эти существа были искусными ремесленниками, не отличаясь при этом очень большим объемом мозга, если этот показатель вообще можно рассматривать как критерий интеллектуальных способностей, — они, скорее всего, просто «ретировались» со сцены действия еще до появления современного человека, а не сражались с ним- за место под солнцем. Самое большое различие между неандертальцем и современным человеком заключается в том, что первый не жил в племени, тогда как второй не мыслил себя вне общества себе подобных — таким образом, неандертальцы вступали в схватку, только когда на них нападали, и защищались поодиночке или семейными группами. Если сообщения о каптаре, поступающие сегодня с Кавказа, имеют под собой почву, это значит, что первобытные люди были, скорее, собирателями плодов и кореньев, а не охотниками и перемещались они не семьями, а индивидуально или объединившись по возрастным и половым признакам. Жители Кавказа говорят, что существует три типа каптаров, отличающихся по величине и цвету шерсти, однако в одну группу входят только существа мужского пола, в другую—.исключительно женского, а третья группа разнополая, состоящая из особей меньшего размера. Мужчины живут отшельниками, женщины группами ходят за водой, а представители меньшего размера перемещаются небольшими стаями. Из этого можно сделать вывод, что все они принадлежат к одному виду, но при этом существа муж- ского пола предпочитают одиночество, женщины время от времени вступают в контакт с первой группой и другими женщинами, а подростки организованы в стаи по типу молодых львов.
Из этого, в свою очередь, можно прийти к выводу, что неандертальцы исчезали из Европы постепенно и в течение достаточно продолжительного периода, а некоторые «задержались» в Центральной Европе до самого средневековья и, возможно, продолжают существовать в двух крайне противоположных областях этого континента — в северной Швеции и на Кавказе. .
Пока нет сколь-нибудь веских аргументов против утверждения, что неандертальцы были полностью покрыты шерстью или мехом. Напротив, существуют достаточно веские доказательства, что так оно и было или, по крайней мере, должно было бы быть: они обитали в местах с холодным климатом, фактически на границе льдов. Исчезли же они лишь с появлением современного человека, постепенно проникавшего во все уголки Европы. И разве это так странно, что уже на заре цивилизации — вначале в Средиземноморье (см. изображения этрусков), затем в Центральной Европе и, наконец, на ее окраинах (в последнем случае вплоть до средних веков) — современный человек уже знал об этих существах, знал, как они выглядят, каким оружием пользуются, как ведут себя и что их ступни ничем не отличаются от его собственных? В этом нет ничего странного и не-должно быть. Восприятие этой концепции затруднено исключительно вследствие значительного разрыва между антропологическим мышлением конца средневековья и подходом к этой проблеме в наши дни: к сожалению, этот разрыв превратился в пропасть,, на дне которой находится скептицизм в сочетании с фантастической безграмотностью и прогрессирующим недоверием к традициям и документам прошлого.
Таким образом, мы приходим к выводу, что вудева-са — это подробное и точное описание неандерталоидов (возможно, нескольких типов), которые жили в Европе к северу и югу от линии, проходящей через Ирландию, Британию, Германию, Австрию и Балканы к Дарданея-лам — причем жили до сравнительно недавнего времени, а затем начали постепенно мигрировать в другие районы. Имеются достаточно веские основания полагать, что сегодня вудеваса обитают на Кавказе, а также в горах северного Ирана, откуда через Памир проникают в Монголию и горные массивы восточной Евразии. В свое время по неофициальным каналам поступил ряд сообщений от Б. Ф. Поршнева, где он приводил факты распространения их по всем лесным районам Восточной Сибири. Это полностью совпадает с. имеющимися экологическими и историческими фактами: неандертальцы исчезли, при этом их не вытесняли в другие области и не истребляли. И, судя по изображениям в работах первых художников стран Евразии и описаниям того времени, это их называли троллями, гномами и разными другими именами, которые, как не так давно считали, имеют исключительно фольклорное происхождение.
Самый серьезный аргумент против утверждения, что вудеваса и другие дикие люди в действительности — неандертальца, сводится к следующему: эта группа первобытных людей создавала удобную утварь и орудия из камня (типа мустье), из чего следует, что они ведут свое происхождение из дендритной фазы, причем очень давно,. тогда как существа более позднего периода обладали лишь деревянными орудиями. Этот аргумент, хоть и весьма существенный в одном аспекте, с нашей точки зрения, не является убедительным и неопровержимым.
Во-первых, отнюдь не все неандертальцы, которые когда-то распространились по всей Европе и в несколько видоизмененных формах населили Африку, Восток и, может быть, даже Новый Свет, достигли стадии, отмеченной умением изготавливать каменные орудия мустьер-ского типа. Более вероятным представляется вариант, что некоторые из них не перешагнули границу культуры. Во-вторых, если они в большей степени были собирателями плодов и кореньев, а не охотниками, самые малоразвитые представители их могли и не пользоваться каменным оружием, предпочитая скребки, мотыги и иные орудия мирной, деятельности. Возможно, такие орудия были прерогативой женщин. В-третьих, есть основания полагать, что первобытные люди, не владея территориями и вынужденные вернуться в леса, где камней практически не было или они попадались крайне редко, по берегам рек, прекратили пользоваться сложными орудиями труда и сосредоточились исключительно на деревянных. Немногочисленное таиландское племя пи-тонг-луанг (Pi Tong Luang) — его еще также называют «Призраки желтых листьев», — относящееся к мон-голоидной расе, не пользуется ничем иным, кроме бамбука.
И последнее. Что же касается исчезновения неандертальцев или других первобытных людей, которые стояли у истоков легенд о вудеваса, то надо заметить, что небольшие реликтовые группы с крайне низким уровнем культуры, особенно если они живут не племенами, однажды расколовшиеся и осевшие на ограниченных и постоянно сокращающихся территориях, обречены на постепенное вымирание, вследствие прогрессирующего падения рождаемости. Это наблюдалось среди бушменов и карликовых негров Востока. Таким образам, -именно расчленение и освоение лесов, а не сознательное уничтожение другими, более цивилизованными расами привело к исчезновению вудеваса и «растворению» их в естественной природной среде. Однако леса на периферии Европы еще не полностью освоены, особенно в горных. районах. Вудеваса вполне могли сохраниться там со времен средневековья.
