Палеонтологи, изучая вымерших животных, стремятся узнать не только то, кто и когда жил и как выглядел, их интересуют связи между вымершими организмами, их взаимодействия друг с другом. И в первую очередь ученых интересуют пищевые связи в экосистемах – кто кого ел, кто был хищником, а кто – его жертвой. Так как понаблюдать за давно вымершими животными мы, к сожалению, не можем, остается делать выводы об их пищевом поведении исключительно по тем или иным следам, сохранившимся на окаменелостях.

К таким следам могут относится разнообразные покусы, царапины, отпечатки зубов, иногда – очень редко – и сами зубы, застрявшие в костях или панцирях жертв древних охотников. Можно изучать содержимое желудков вымерших существ, точнее, окаменелости, находящиеся в том месте скелета, где когда-то располагался желудок. Но этот способ подходит только для изучения пищевого рациона крупных хищников, таких как ихтиозавры, плезиозавры или мозазавры. Если хищник был мелкий и не глотал свою добычу целиком, такой вариант, как правило, не подходит. Приходится исследовать окаменевшие остатки жертв нападений. Но далеко не всегда специалисты могут легко отличить травму, нанесенную животному хищником от повреждений, которые раковина или кость получила после смерти животного, например, из-за давления вышележащих слоев породы на окаменелость.

Легче всего, конечно, распознать чей-либо укус в том случае, если в твердых частях тела жертвы остался зуб или его заметный отпечаток. Хорошо распознаются, также и следы травм, от которых жертва оправилась. В таких случаях бывает трудно понять, кто напал на животное, но зато, благодаря следам заживления тканей можно быть уверенным в том, что повреждение было прижизненным. Сложнее всего распознавать повреждения в тех случаях, когда хищник свою жертву убил, но не оставил явных улик, таких, например, как характерные следы зубов. Тем не менее, палеонтологи стараются разгадать и такие загадки.

Так, палеонтологи из Нидерландов решили изучить повреждения, обнаруженные на раковинах аммонитов. В принципе, различные повреждения у аммонитов известны давно и достаточно хорошо изучены. На раковинах аммонитов находили следы зубов акул каменноугольного периода и меловых мозазавров, отпечатки, очень похожие на следы клешней крабов. Находили проглоченные раковины аммонитов и на месте желудков морских рептилий. Но голландские специалисты решили обратить свое внимание на странные повреждения, которые иногда встречаются на брюшной стороне раковин мезозойских аммонитов.

Статью с результатами своего исследования специалисты опубликовали в издании "Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology" (Klompmaker, A.A., N.A. Waljaard and R.H.B. Fraaije. 2009. Ventral bite marks in Mesozoic ammonoids.).

Ученые обратили внимание на то, что на хорошо сохранившихся раковинах аммонитов, в том месте, где начиналась жилая камера, иногда встречаются отверстия с неровными изломанными краями. Палеонтологи изучили более 40 тысяч раковин мезозойских и более 15 тысяч палеозойских аммонитов из собраний различных музеев и частных коллекций и обнаружили, что эти повреждения не носят единичный и случайный характер. В некоторых коллекциях до 17-18% раковин имели характерные отверстия в стенке жилой камеры.

Распространенность таких однотипных повреждений свидетельствует от том, что эти дыры на раковинах возникали при жизни аммонитов (точнее, в момент их гибели, так как никаких следов заживления на этих раковинах не обнаружено), а не после их захоронения из-за сдавливания раковины или каких-то иных причин. Следовательно, эти отверстия – следы охоты на аммонитов, и охоты вполне успешной.

Палеонтологи говорят, что место укуса древние хищники выбирали, что называется, со знанием дела. Они нападали на аммонитов из «слепой зоны», сзади, и аммонит не мог их заметить и отплыть или защититься с помощью своих рук. Кроме того, при укусе повреждалось тело аммонита и, скорее всего, затрагивались либо его жизненно важные органы, либо мышцы, отвечающие за прикрепление к раковине. Почти нет повреждений в области фрагмокона (разделенной на камеры части раковины) или у самого устья. Это не удивительно – повреждение одной или нескольких камер фрагмокона не наносило аммониту особого ущерба, а кусать аммонита возле его головы было опасно – можно было и на сдачу нарваться, тем более что хищник, судя по всему, не сильно превосходил аммонита по размерам. Но кто же был этим хищником?

Первый факт, на который обратили внимание исследователи, пытаясь вычислить этого хищника, заключался в том, что такие следы на раковинах появляются в большом количестве только начиная с юрского периода. В палеозое и триасе эти прокусы единичны и весьма сомнительны. Значит, эти хищники либо появились в ранней юре, либо только тогда освоили этот способ охоты.

Установив этот факт, палеонтологи стали изучать тех животных, которые жили одновременно и рядом с покусанными аммонитами. Первыми под подозрение попали сами аммониты, но специалисты пришли к выводу, что их челюсти не могли наносить такие укусы. Белемниты, жившие одновременно с аммонитами и очень многочисленные, также имели слабые небольшие челюсти, кроме того, строение их рук (а отпечатки мягкого тела белемнитов хорошо изучены) свидетельствовало о приспособлении к удерживании мягкотелой добычи, а не твердых раковин. Впрочем, считают специалисты, некоторые укусы действительно могли быть нанесены белемнитами, но далеко не большая их часть. Наутилусы, обладающие мощными челюстями, теоретически могли нанести аммониту такую рану, но современные наутилусы являются скорее падальщиками, чем хищниками и вряд ли их мезозойские предки, очень похожие на современных наутилусов, вели себя иначе.

Таким образом, практически методом исключения, специалисты пришли к выводу, что на аммонитов могли охотится две группы морских обитателей – костистые рыбы и кальмары. И те и другие обладают довольно сильными челюстями, быстро плавают и по всем параметрам подходят на роль охотников на аммонитов. При этом, скорее всего, за большую часть укусов ответственны именно кальмары - дальние родственники самих аммонитов. Эти головоногие моллюски из подкласса колеоидей (Coleoidea) появились, судя по всему, еще в палеозое, но только в начале юры стали многочисленны и разнообразны. Видимо, именно они открыли охоту на аммонитов, а уже потом, в середине юрского периода, к ним могли присоединиться и костистые рыбы.

Виноваты ли кальмары и рыбы в вымирании аммонитов в конце мелового периода? Скорее всего нет, но определенный вклад в этот процесс они наверняка внесли. Ведь появление довольно многочисленных и разнообразных хищников, для которых раковины аммонитов перестали быть существенной преградой, не могло не сказаться на численности аммонитов и на их эволюции.

Александр Мироненко, "Аммонит.ру"

На фото вверху справа - несколько укушенных аммонитов: А) Thurmanniceras loryi (Испания) Б) Barremites vocontius (Испания) C) Dactylioceras commune (Германия) D) Hildoceras Sp. (Германия). Иллюстрация авторов исследования.

<< Назад