Обмен технологиями и высокая плотность населения поддерживают культурный уровень
|
Английские ученые разработали модель развития культуры в человеческом обществе. Модель предусматривает разделение популяции людей на разнородные поселения с разным культурным уровнем. Исследование этой модели показало, что заданный уровень культуры (технологий) может поддерживаться только при относительно высокой плотности обитателей поселений. Эту плотность можно и снизить — при условии существования культурного обмена между отдельными поселениями. Результаты моделирования с параметрами, рассчитанными для европейской культуры кроманьонцев, хорошо описывают начальные этапы формирования культуры в Африке и Передней Азии.
Первые цивилизации, характерные для человека современного типа, начали формироваться около 100 тысяч лет назад в Африке. Цивилизованный человек умел охотиться с помощью метательных копий, стрелял из луков, умел плести из волокон веревки. Украшением тела служили раскраска и татуировка, бусы из раковин, зубов животных, широко представлены были предметы религиозных культов. Также эти люди уже умели рисовать абстрактные и натурные картины, пользовались не только искусно сработанными каменными и костяными орудиями, но и музыкальными инструментами — костяными дудочками.
Сейчас имеется немало доводов в пользу того, что африканская культурная цивилизация возникала несколько раз. Первые ее археологические свидетельства очень древние — 160 тысяч лет назад (правда, эта цифра оспаривается частью археологов). Затем, имеются бесспорные данные об артефактах (предметах, сделанных руками человека) в Африке, которые датируются 90–70 тысячами лет назад. Следующая волна развития цивилизации современного типа в Африке относится уже к 40 тысячам лет назад. (О двух волнах африканской цивилизации можно прочитать в заметке Зарождение человеческой культуры в Африке проходило в два этапа, «Элементы», 05.11.2008.)
В Европе черты этой цивилизации сложились примерно 45 тысяч лет назад, и переход к новой культуре завершился сравнительно быстро. В Южной Сибири и Северной Азии первые свидетельства этой культуры датируются 43 тысячами лет, а весь процесс инкорпорации инноваций потребовал еще 20–15 тысяч лет. В Юго-Восточную Азию новая цивилизация пришла с еще большей задержкой — около 30 тысяч лет назад. Позже всех характерные черты новой цивилизации начали складываться в Южной Азии и Австралии.
Причиной появления характерных навыков, из которых сложилась культура позднего палеолита, принято считать завершение формирования человека современного типа с его когнитивными способностями и социальным поведением. Но ученым известно, что люди современного типа жили в Африке уже по крайней мере 200–160 тысяч лет назад. Они отправились осваивать Старый Свет 90–40 тысяч лет назад. Почему же тогда так неравномерно во времени и пространстве распределено появление инноваций, если люди были вполне готовы принять их? Некоторые ученые предполагают, что культурные инновации — это результат биологических мутаций, которые в разных человеческих поселениях появлялись разновременно. Другие оспаривают эту точку зрения, так как получается, что африканские племена несколько раз приобретали и теряли эту полезную мутацию. Но вопрос так или иначе остается: почему появление человека современного типа и появление культурной цивилизации так сильно разнесены во времени — примерно на 100 тысяч лет?
Английские генетики и археологи из Лондонского университетского колледжа постарались ответить на этот вопрос в терминах демографии. Растущая плотность населения толкает людей к расселению, а освоение новых территорий вызывает необходимость в технологических и культурных инновациях. Соответственно, мигрируя, люди переносят свои культурные навыки. Увеличение плотности населения ведет также к учащению межгрупповых контактов и конфликтов — и всё это, безусловно, способствует культурному и технологическому обмену.
Ученые построили модель переноса культурных навыков с учетом разграничения популяции на отдельные общества с разной численностью. Каждому субъекту в сообществе присвоен уровень культурных (технологических) навыков, а среднее между навыками субъектов сообщества характеризует уровень цивилизованности подгруппы. В каждом поколении навык может меняться в зависимости от «обучаемости»: он может стать меньше у плохих учеников (и/или при слишком сложных технологиях) или больше у старательных и умных учеников. Соотношение нерадивых и старательных учеников задается двумя параметрами. Естественно, контакты субъектов между сообществами изменяют общее значение цивилизованности в подгруппе: появление субъекта с высокими навыками увеличивает общий уровень, а с низкими — уменьшает.
Исследование этой модели, но без разделения на подгруппы было проведено несколько лет назад канадским этнографом Джозефом Хенрихом (Joseph Henrich). Он показал, что при высокой плотности населения технологические навыки обязательно накапливаются, даже если большинство учеников оказываются не слишком старательными и персональный навык снижается. Он назвал это явление кумулятивной адаптивной эволюцией (cumulative adaptive evolution). Теперь английские ученые предусмотрели в модели разделение на гетерогенные (то есть разные по численности) поселения и возможность культурного обмена между ними, а также исследовали чувствительность модели к изменению параметров обучения (темпы снижения и повышения индивидуального навыка в ряду поколений) и к интенсивности обмена.
Новое исследование показало, что общий культурный уровень увеличивается в том случае, если плотность всей популяции превышает пороговое значение. Чем сложнее цивилизация (сложнее обучение), тем выше должна быть эта пороговая плотность населения. Кроме того, культурный навык накапливается тем быстрее, чем выше темпы обмена или миграции. При этом хорошо видно, что в отсутствие обмена для поддержания нужного уровня цивилизованности плотность населения должна быть в десятки, а то и в сотни раз выше, чем при налаженных связях! Если плотность населения падает или снижается число подгрупп (поселений), то культурный уровень постепенно снижается.
По мнению английских исследователей, модель культурного обмена объясняет три важнейших черты ранней культурной эволюции. Это, во-первых, раннее появление цивилизации в Африке. Именно там сформировался человек современного типа и там его численность достигла изначального порогового значения. Затем вследствие неблагоприятных условий среды численность палеолитического населения снизилась, плотность населения и число группировок оказались недостаточными для кумулятивного эффекта эволюции. Цивилизация исчезла, чтобы затем с новой демографической волной появиться вновь. Во-вторых, это разновременное появление признаков цивилизации в разных местах. Ясно, что в разных регионах численность населения росла асинхронно и разными темпами. В этом случае и эффект культурного обмена, и эффект различной плотности сказались на конечном уровне цивилизованности. И наконец, третья черта — запаздывание формирования цивилизации по сравнению с формированием анатомии и сознания современного человека. Очевидно, что понадобилось некоторое время, чтобы плотность населения достигла необходимого порогового уровня.
Ученые рассчитали, что при плотности около трех человек на 100 кв. км на территории Европы (9 млн кв. км) могла появиться и поддерживаться технологическая цивилизация позднего палеолита. Чтобы той же плотности достигло население палеолитической Африки (площадь около 24 млн кв. км), потребовалось бы около 100 тысяч лет. Эта оценка хоть и очень грубая, но хорошо соответствует времени «отставания» культуры от анатомии. Для Северной Африки и Передней Азии оценки времени появления позднепалеолитической культуры тоже вполне соответствуют археологическим датировкам — примерно 40 тысяч лет назад.
Таким образом, модель демонстрирует тесную связь между культурными процессами и демографией на начальных этапах человеческой цивилизации. Она показывает положительную роль культурного обмена и плотности населения для поддержания высокого уровня цивилизованности.
Это модель хорошо описывает начальные этапы эволюции культуры. Но вряд ли следует переносить результаты моделирования на современный мир, где плотность населения не угрожающе мала, а, наоборот, угрожающе велика. Где интенсивность обмена измеряется не столетиями, а секундами, и где речь идет не о локальном обмене технологиями, а о глобализации технологий. Ясно, что для описания современных культурных процессов нужны другие модели. Но нам важно, что и в создании моделей современных культурных процессов должны участвовать не только культурологи, но и демографы.
Источники:
1) Adam Powell, Stephen Shennan, Mark Thomas. Late Pleistocene Demography and the Appearence of Modern Human Behavior // Science. 2009. V. 324. P. 1298–1301.
2) Joseph Henrich. Demography and Cultural Evolution: Why adaptive cultural processes produced maladaptive losses — The Tasmanian Case // American Antiquity. 2004. V. 69 (2). P. 197–214 (полный текст — PDF, 1,12 Мб).
