Антрополог вынужден защищать обезьян с оружием в руках
|
Журнал Nature опубликовал шокирующую статью о шведском антропологе Йонасе Эрикссоне (Jonas Eriksson), изучающем карликовых шимпанзе (бонобо). Эрикссон и его коллеги показали, что рекордно высокий уровень кооперации у бонобо противоречит теориям, согласно которым обязательной предпосылкой развития взаимопомощи у животных является близкое родство. Несмотря на успехи, достигнутые на научном поприще, Эрикссон в настоящее время вынужден вместо научных изысканий заниматься организацией вооруженной защиты своих подопечных — самых миролюбивых из высших обезьян — от массового браконьерства.
Эрикссон родился в семье шведских миссионеров-баптистов, и его детство прошло в лесах экваториальной Африки. После окончания Упсальского университета Эрикссон присоединился к команде антропологов, изучавших поведение бонобо в районе Ломако (Lomako) в Демократической Республике Конго. В 1998 году исследователи наблюдали редкое проявление агрессии у этих чрезвычайно мирных обезьян, в коллективах которых обычно верховодят самки. Один из самцов стал обижать самку с детенышем. Тогда все самки дружно набросились на хулигана и жестоко избивали его целых полчаса, причем остальные самцы разбежались. Этот случай заставил ученых задуматься о причинах необыкновенной женской солидарности в коллективах бонобо.&adot;
Согласно господствующим представлениям, обязательной предпосылкой развития кооперации у животных является близкое родство (см.: Теория родственного отбора, см. также: Межгрупповая конкуренция способствует внутригрупповой кооперации, «Элементы», 28.05.2007). Но родственны ли друг другу самки в коллективах бонобо? Их ближайшим родственникам — шимпанзе, гораздо более агрессивным и жестоким обезьянам, у которых верховодят самцы, — свойственна патрилокальность. Это значит, что самцы обычно остаются в своем родном стаде, а самки переходят в другие семьи. Поэтому в каждом коллективе у шимпанзе самцы обычно являются близкими родственниками, а самки нет.
Может быть, у бонобо дело обстоит иначе? Исследователи начали проводить генетический анализ своих подопечных, и первые результаты показали, что бонобо, по-видимому, тоже патрилокальны, как и шимпанзе. Что же заставляет неродственных самок бонобо стоять горой друг за друга и сообща давать отпор агрессивным самцам, если родственный отбор тут ни при чём? Может быть, это как-то связано с необычными сексуальными традициями бонобо — у этих обезьян принято «мириться» и снимать любую напряженность при помощи разнообразного и довольно изощренного секса, в том числе и однополого? Впрочем, прежде чем разрабатывать те или иные версии, нужно было подтвердить предварительные результаты генетического анализа.
|
Исследования были прерваны на самом интересном месте из-за агрессивных действий другого вида высших приматов. В соседней Руанде началась гражданская война, и вооруженные рейды враждующих сторон вынудили ученых покинуть облюбованный ими участок. Война длилась несколько лет, унесла около четырех миллионов человеческих жизней и нанесла непоправимый ущерб естественным местообитаниям диких животных.
Но антропологи не теряли надежды. В 2000 году Эрикссон и его коллега Готфрид Хохман (Gottfried Hohmann) из Института эволюционной антропологии имени Макса Планка в Лейпциге пешком и на велосипедах прочесали значительную часть ареала бонобо, собирая фекалии обезьян для генетического анализа, а заодно пытаясь найти новый участок для полевых наблюдений взамен утраченного.
Обе миссии были выполнены успешно. Из собранных фекалий была выделена ДНК, анализ которой надежно подвердил патрилокальность бонобо. В частности, оказалось, что в пределах одного стада Y-хромосомы у самцов похожие, а митохондриальные хромосомы — разные. Иными словами, самцы родственны друг другу по отцовской линии, но не родственны по материнской, что и должно наблюдаться при патрилокальности. Это доказывало, что кровное родство у бонобо к женской солидарности не имеет никакого отношения.
Подходящий район для продолжения наблюдений тоже был найден — антропологи обосновались в южной части национального парка Салонга (Salonga). Организация полевых исследований и сбор материала в этих небезопасных районах, по словам коллег, стали возможны только благодаря Эрикссону, который прекрасно говорит на местном языке и понимает все тонкости психологии аборигенов. Коллеги также сообщили журналистам, что Эрикссон настолько проникся «африканским» стилем поведения и мировосприятия, что иногда это мешало работе (например, его не всегда удавалось убедить в необходимости доводить дела до конца).
Не успели антропологи приступить к наблюдениям в парке Салонга, как грянула новая напасть. Гражданская война кончилась, но у населения осталось огромное количество огнестрельного оружия, из которого надо же в кого-то стрелять. Поднялась небывалая волна браконьерства, вошла в моду торговля мясом диких животных, в том числе обезьян. Браконьеры не ограничились отстрелом животных в парке Салонга: они стали грабить и уничтожать имущество национального парка и вынудили многих сотрудников и охранников спасаться бегством.
Эрикссон в это время занимался в Лейпциге анализом ДНК из фекалий бонобо. Вернувшись в Конго, антрополог счел невозможным в создавшейся обстановке продолжать научные изыскания. Все свои силы он бросил на организацию вооруженного отпора бандитам. Снова ему помогло знание местного языка и психологии — по его словам, в глазах местных жителей европеец, говорящий на их языке и глубоко понимающий их проблемы, обладает большим авторитетом. Ему удалось поднять оставшихся в парке егерей и часть сельских жителей на борьбу с браконьерами. В настоящее время шведский антрополог Йонас Эрикссон лично патрулирует экваториальные леса Республики Конго с автоматом Калашникова в руках, пытаясь спасти один вид высших приматов, самый миролюбивый, от другого, самого агрессивного.
Бонобо необходимо сохранить хотя бы потому, что людям есть чему у них поучиться. Хочется верить, что антропологи все-таки сумеют выведать у них заветную тайну — как удалось этим обезьянам сделать свою жизнь почти бесконфликтной. В чём тут секрет — в матриархате ли (которого, вопреки Энгельсу, в человеческой истории, по-видимому, никогда не было), в удивительной солидарности самок, или, может быть, в свободной любви? Возможно, мы и узнаем ответ... если только Эрикссона не пристрелят браконьеры.
Источник: Carl Gierstorfer. Primatology: Peaceful primates, violent acts // Nature. 2007. V. 447. P. 635–636.
