Глава IX. Рата - непочтительный бродяга
Что это - гордое и прекрасное? Это лодка Раты плывет!
Один молодой моряк с островов Туамоту сказал мне, что его любимый герой - это Рата, которого он предпочитает его деду Тафаки и Мауи, их предку. Когда в компании рассказывают разные истории, моряк повествует о Рате, о его чудесной лодке, о том, как она была построена, о необыкновенных приключениях героя.
С ним бы согласились многие полинезийцы от Мангаревы на востоке до островов Эллиса на западе и от Гавайев на севере до Новой Зеландии на юге. Во всяком случае, некоторые островитяне могли бы поспорить, ставить ли Мауи и Тафаки выше Раты. Многие женщины - а в Западной Полинезии и мужчины - сказали бы, что красавец и сердцеед Тинирау - величайший из всех. Эти четыре полубога - Мауи, Тафаки, Рата и Тинирау - самые известные полинезийские герои. Иногда из опубликованной работы бывает видно, что на определенном острове не упоминается кто-либо из них. Но, вероятно, история или по крайней мере имя этого героя там известны, только не были записаны (или записаны, но не опубликованы). Так, имя Раты встречается на Гавайях, Маркизских островах, Туамоту, Мангареве, на островах Общества и в южной части островов Кука, в Новой Зеландии, на Самоа, Тонга, Пукапука, Ниуэ, Токелау и островах Эллис.
Тот гавайский сказитель, который отождествил менехунов с евреями, выведенными Моисеем через Красное море в землю обетованную, считает Рату бродягой, скитальцем, плохим человеком. По его мнению, Рата был сыном первого человека. После убийства своего благочестивого брата он стал родоначальником всех безбожников и неверующих. Этот сказитель игнорирует то обстоятельство, что Рата был единственным сыном и родился на много поколений позже, чем дети изначального Неба-Отца и Матери-Земли. Сказитель основывает свою оценку личности Раты на самом известном эпизоде, связанном с его именем. Речь идет о непочтительности Раты по отношению к лесным духам, снабжающим людей материалом для лодок.
Крещеные сказители с острова Хао (архипелаг Туамоту) добрее в своем синкретизме и смотрят сквозь пальцы на религиозную неотесанность Раты. Они рассказывают, как в сотрудничестве с духами Рата строил лодку и закончил работу после того, как духи его проучили. Эти христианизированные туамотуанцы, по всей видимости, отождествляют Рату с тем человеком, которого чужеземцы знают под именем Ной. Ведь, подобно Рате, Ной тоже был знаменитым мореплавателем и имел замечательный корабль. Но говорят, что Ной в отличие от Раты был очень благочестив. Однако и Рата, считают туамотуанцы, стал таким, когда духи преподали ему урок, как подобает строить лодку. А после того как Рата со своей семьей пережил Великий Потоп, добавляют они, три его сына воздвигли столь высокое сооружение, что могли навестить на небе своего бога Атеа. Однако Атеа разгневался, разрушил сооружение и смешал языки строителей, и они стали говорить по-разному. Впоследствии сыновья Раты стали предками нынешних рас.
Рата не был образцом вождя, как его дед Тафаки. Он начинал свою карьеру как порывистый, упрямый, тупоголовый невежда в отношениях с богами и людьми. Сказители изображают его как неумного, беспечного, слабого в учении, невежественного человека. Но ему свойственны теплота и непосредственность, контрастирующие с холодной и пристойной чопорностью Тафаки. Рата в отличие от Мауи не был злобным или злонамеренным. И его простодушные нарушения религиозных и социальных обычаев не вызывают особенного возмущения. Рата - не ведающий своей огромной силы, недостаточно тонкий и сообразительный, но симпатичный гигант. Обиженные им духи и люди недолго препятствуют Рате в его делах - только чтобы успокоить оскорбленные чувства и выразить возмущение небрежностью Раты. А затем они с удовольствием помогают ему построить лодку, которая нужна Рате для того, чтобы вернуть потерянных родителей и добыть славу, убивая демонов в океане и на островах Границы Лунного Света и у Берега Облаков.
Некоторые сказители с Мангаревы, Пукапуки, Тонга, островов Эллис и частично Туамоту не связывают Тафаки и Рату родственными узами. Насколько я понимаю, они поступают так не из каких-то принципиальных соображений. По-видимому, современные сказители просто забыли об этом родстве. На других островах знатоки родословных соединяют их в генеалогиях различных семей. Рата, по словам одного жреца с Раротонги, подобен "почке, вырастающей на ветке дерева", а его генеалогия говорит о том, что "выросло из нее много ветвей, много потомков". От Папы, Матери-Земли, и Атеа, Безграничного Пространства, этот раротонгский жрец ведет длинную линию до семьи Мауи. Через одиннадцать поколений после Мауи идет Каитангата, Людоед, чья жена-людоедка ошибочно думала, что его имя соответствует его натуре и ее пристрастиям к определенной пище. Затем следует их сын Хема, который был брошен в кучу мусора на некоей таинственной земле и впоследствии спасен своим сыном Тафаки. Сыном Тафаки был Вахиероа. На языке маори это имя означает "длинное полено" и напоминает о той охапке дров, которую Тафаки, переодетый рабом, положил к ногам жены, когда нашел ее вместе с маленькой дочерью на высочайшем из небес. У Вахиероа и его жены Тахити-Токерау (Северный Таити) был сын Рата. Через двадцать шесть поколений после Раты жил Тараро-арихи, вождь Мауке, острова к северо-востоку от Раротонги. Тараро-арихи умер в 1909 году. Среди других высокопоставленных потомков Раты были король Помаре с островов Общества, а также король Калакауа и королева Лилиуокалани с Гавайев. Вахиероа, подобно своему деду Хеме, был схвачен демонами. Рата, следуя примеру своего деда Тафаки, спас отца. Иногда в плен попадает и мать Раты, так же как порой - Тафаки.
Хотя рассказы о событиях, приведших к исчезновению Хемы или Вахиероа, занимают нередко больше, чем вечер, они всего лишь долины между вершинами интереса, которыми являются приключения Тафаки и Раты.
Любопытно, что долгие исчезновения Вахиероа и Хемы, мирных домоседов, преданных своим семьям, связаны с весьма обыденными поручениями. На Раротонге и островах Эллис, а также в Новой Зеландии говорят, что причиной бедствий Вахиероа было желание его беременной жены отведать запретного или редкого лакомства. Эта популярная тема доставляет удовольствие слушателям обоего пола. Женщины удовлетворяются тем, что возрастает их престиж как продолжателей рода. Что касается мужчин, они видят в этой истории приемлемые общественностью алиби для отлучек из дому, от скуки обыденной жизни, с целью достать вожделенное лакомство. С другой стороны, они надеются, что эта история сделает жен более скромными в их капризах во время беременности.
По маорийской версии, желание жены Вахиероа съесть какую-то птичку из дальних краев привело к тому, что он попал в лапы к Матуку-Танготанго, мифической морской птице-людоедке. На островах Эллис рассказывают иначе: из-за того что Тахити-Токерау перед рождением сына поела угрей (они почти всегда табу для женщин), на эту землю обрушилась приливная волна и смыла в океан всех, за исключением Раты. А сказители с Раротонги говорят, что кара за это нарушение запрета была растянута во времени. Сначала у маленького Раты появилась сыпь в паху. А потом пострадали его родители. Когда они собирали водоросли - лекарство от сыпи, волна унесла их во власть Пуны, морского бога и отца угрей. Гавайский отец пропал, отправившись за подарками к рождению Раты. Как рассказывают на Маркизских островах и Туамоту, заботливые родители собирают для Раты определенный вид крабов, который очень любят дети, и в это время их похищает Матуку-Танготанго, главный приспешник Пуны. Матуку - это гигантская черная цапля, символ ночи.
На Туамоту рассказывают, что Пуна жаждал отомстить Тахити-Токерау, водяной нимфе, за обман. Она не пошла за него, как обещала, а отдала Пуне свою младшую сестру Хуареи. Сама же Тахити-Токерау стала женой земного жителя Вахиероа (или Вахиверо), который сказал о ней: "Красота ее лица сияет подобно лунным лучам, ее волосы подобны роскошным черным перьям фрегата, а глаза ее подобны глазам голубки".
Этот туамотуанский сказитель рисует драматическую сцену нападения Пуны на родителей Раты. Счастливая молодая пара в сопровождении друзей, с горящими факелами в руках ловит ночью на рифах крабов для своего малыша. Рата в это время дома, под надзором старой бабки. А молодые весело распевают, когда зажигают новый факел или приминают верхушку горящего факела. Первый певец объявляет, какое действие должно произойти; второй голос начинает говорить о свершившемся действии, но умолкает, давая хору закончить фразу. Затем следует припев, последняя строка которого - переход к следующему стиху. Ее повторяет первый голос. Собственное имя факела - Торино-те-ипо - означает "сокровище, стянутое спиральной скруткой". Имеется в виду пучок сухих кокосовых листьев, стянутый по всей длине полосками коры.
Первый голос: Сделай из листьев факел, Факел Торино-те-ипо. Второй голос: Вот факел сделан из листьев... Хор: Факел Торино-те-ипо, о! Припев: О факел! О факел, Бросающий красные блики на риф! Дай факелу моему загореться... Первый голос: Дай факелу моему загореться! Моему Торино-те-ипо! Второй голос: Вот и горит мой факел искрясь... Хор: Это Торино-те-ипо! Припев: О факел! О факел, Бросающий красные блики на риф! Надо примять верхушку факела моего...
Повторив строчку, первый голос начинает третий - и последний - стих. Песня кончается тем, что Матуку и его приспешники появляются из мрака над морем и швыряют в воду горящие факелы. Вахиероа сталкивают с рифа, и Матуку откусывает ему голову. Два ящероподобных чудовища хватают Тахити-Токерау и утаскивают живой в Корорупо. Оно находится в местности, называемой Границей Лунного Света, и является частью Малого Вавау, в Нижнем Гаваики. Это подземный мир, расположенный под родным домом Вахиероа и Тахити-Токерау, который находится в Большом Вавау в Верхнем Гаваики. Глаза Тахити-Токерау вырвали и стали освещать ими то помещение, где ее младшая сестра Хуареи, жена Пуны, плела циновки. Головой пленницу воткнули в землю, так что ноги ее торчали наружу, и младшая сестра вешала на них свои корзинки. А дома Куи боялась лишиться и внука. Поэтому Рата рос, не зная ни имен своих родителей, ни их судьбы, ни даже того, что у него были родители. Но когда он немного подрос, ему обо всем рассказали товарищи, завидовавшие его умению играть в разные игры.
Когда магическим заклинанием, которому научила его Куи, Рата заставлял свою игрушечную лодочку плыть за лодочками товарищей, едва касаясь воды, он напевал хвастливую песенку:
Обгоняй, обгоняй, Обгоняй их все! Начинается плаванье Раты. Глиняный кораблик мчит вперед! Однажды его товарищи ответили ему: Лодочку, Рата, гоняй, гоняй! Никогда не будет отец отомщен, Проглоченный птицей Матуку... А матери ноги торчат из земли Возле отхожего места, Куда Хуареи ходит!
Товарищи издеваются над Ратой, который медлит с отмщением: "Твоя лодочка очень хороша, мчится, еле касаясь воды. Она вполне пригодна для того, чтобы поплыть на ней и отомстить за твоего отца Вахиероа, проглоченного птицей Матуку-Танготанго, и за твою мать Тахити-Токерау, которая валяется в отхожем месте у дома Хуареи!"
По версии сказителя с Туамоту, которую мы уже цитировали, Рата не знает, что у него есть родители: Куи никогда не упоминала о них. Рата идет к Куи и спрашивает: "Кто мой отец? Кто моя мать?" Куи отвечает: "Я тебе и отец и мать". - "Как же ты создала меня?" - спрашивает Рата. Куи отвечает: "Это так. И больше вопросов не задавай".
В некоторых вариантах мифа Рата настаивает, и Куи говорит, что столб, поддерживающий дом, - это его отец. Рата подрывает столб, так что дом чуть не заваливается, и Куи должна сказать ему правду.
Рата возмущается: "Почему ты раньше не сказала мне правду?" -"Я люблю тебя", - отвечает Куи и, предугадывая намерения внука, добавляет: "Ты не должен делать того, что задумал. Тебя сожрут чудовища короля Пуны. Его воины - Меч-рыба, Поглотитель Множества; Великий Лобан, спящий в глубине; Великая и Неповторимая Тридакна; Риф Факарава; Черная Туча Горизонта и Рыба с Огромными Челюстями". Рата требует: "Скажи, как мне до них добраться?" - "На корабле", - отвечает Куи. - "Где мне взять его?" - вопрошает Рата. - "Ты должен найти дерево и вытесать из него лодку". - "У тебя есть топор?" - спрашивает Рата.
Сначала Куи дает ему топор похуже, обычный топор. Рата требует заколдованный топор предков, называемый Великий Черенок из Древесины Гибискуса. Куп велит ему отточить топор у нее на спине и петь заклинание для ускорения дела:
На священной спине Куи, о! Начинает точиться топор, точиться топор. На священной спине Куи, о! О священное сокровище, оно не поддается! Но вот начинает точиться, о!
Теперь лезвие (сделанное из раковины тридакны) готово.
Куи все еще пытается удержать Рату дома и предостерегает его - просит не ходить в Священную Долину. Именно туда идет Рата. Свалив самое лучшее дерево, он возвращается домой, где его встречает Куи и кричит: "О Рата! Иди обратно! Твое дерево снова стоит - такое же, как и прежде".
Рата не верит, но Куи все же убеждает его вернуться в Священную Долину. Дерево стоит, будто его никто не трогал. "Кто мог поставить это дерево опять? - вопрошает Рата. - Ведь я перерубил ствол и полностью отделил макушку!" Рата разъярен. Он снова валит дерево и отрубает макушку, затем он прячется и ждет, что же случится.
Вскоре Рата видит: приближается толпа духов. "Конечно же, это те самые духи, которые поставили на место мое дерево!" - восклицает Рата. Тут он слышит щебетание духов и их песню. Вот отрывок из нее:
Слетайтесь, щепки и стружки, Скрепляйтесь щепки и стружки, Срастайтесь щепки и стружки, Снова стань прямо, дерево!
Таким же образом духи взывают к листьям, коре, сокам и смоле дерева, чтобы они "рере маи, рере маи, и ко ма ихо ти, ихо маи ихо та", как звучит на туамотуанском наречии то, что выше дано в переводе. Наконец дерево поставлено. Не хватает только одной очень важной вещи, и духи поют:
Вернись в дерево, жизнь! Пусть движутся соки! Ветви пусть зашумят, Снова стань прямо, дерево!
Рата смотрит на свое дерево: оно стоит прямо. Рата глядит вокруг и видит множество духов, им нет числа. Их вожди - это Тавака (корабельщик, или Тесло) и Тонга-Хити. Имена духов - это названия всех птиц, насекомых, зверей, всех частей человеческого тела, и, наконец, всех инструментов и материалов, необходимых для постройки лодки.
Снова Рата с удивлением взирает на бесконечное множество духов и чувствует, как неистовый гнев поднимается у него в груди. Внезапно он кричит громким голосом: "Па-а-а-а!" И тут же все духи падают ничком на землю, оцепенев от ужаса.
Наконец Тавака и Тонга-Хити, выступив вперед, спрашивают: "Что за славный воин это может быть?
Что за герой, у которого столь ужасный голос?" (Дело в том, что лесные духи очень боятся шума.) "Это я, - ответствует Рата. - Это я собираюсь в путь, в путь мстителя! Вот почему я пришел в эту Священную Долину".
Тогда Тавака говорит: "Дай мне крученую веревку, плетеную веревку, лучшую бечеву для сшивания досок, дай мне колотушку, пест, бурав, дай все инструменты корабельщика".
Рата идет домой и приносит все эти вещи. А находящиеся в войске Таваки-корабелыцика духи этих предметов уже готовы войти в свои материальные формы. Тавака говорит Рате, что он построит лодку. А Рата пусть идет домой и дожидается ее.
В эту ночь Рате снится, что лодка уже возле дома. И он возбужденно поет во сне о своей лодке и о намерении стать лучшим из воинов. Куи говорит ему: смешно ожидать, что лодка будет готова за один вечер. Но тут лесные духи поют протяжную песню, в которой прославляют Рату как лучшего среди мужей, и вызывают заклинаниями его бога, Быстролетящую Цаплю. В другой песне она прославляется как "широко парящая птица, смело, широко парящая птица звучного, звучного мрака. О парящая птица!" В некоторых вариантах духи доставляют Рате лодку по радуге или же лесные птицы приносят ее на своих распростертых крыльях.
Невежественный Рата топит лодку, немедленно столкнув ее на глубокую воду, и ругает духов за их плохую работу. Куи объясняет внуку, что лодку надо сначала "напоить" (назвать) и посвятить кому-либо. Рата следует советам Куи, исполняет подобающие обряды, посвящает лодку доброму старому лесному Тонга-Хити и устраивает пир для мастеров. Лодка получает имя "Туча, Нависшая над Границей". Этим названием предсказывается победоносная высадка Раты на Границе Лунного Света, в земле короля Пуны.
И вот наконец Рата готов отправиться на поиски пропавших родителей. Глядя назад, на последнюю видимую полоску родной земли, Рата поет прощальную песнь. Он просит родную землю совсем скрыться из глаз, чтобы его помыслы сосредоточились только на предстоящем ему деле.
Родная земля, спрячь лицо свое, Пусть взор мой не видит тебя, Покуда я в плаванье буду. Чтобы я взор оторвал от земли моей и марае, Пусть скроется берег из глаз. Земля моя, скройся из глаз, Как только с тобой попрощаюсь. Но как мне печаль утаить, Когда говорю я прощай Лесам ненаглядной моей земли, Уходя от нее в океан.
Его прощание обращено не только к земле в целом, к марае и к лесам, но и к той скале, что является центром марае, и той, что на деревенской площади, и к скалам, находящимся на самой оконечности земли и в других знакомых местах.
Рата не один в лодке, но команда его невидима. В нее входят Тонга-Хити, Тавака и все те духи, которые поместились в отверстиях для закрепления канатов. Теперь духи начинают петь о лодке Раты, спешащей по Тропе Ветров.
Первый голос поет: "О Рата! Ты можешь славно повести свою лодку по глади морской!"
Второй голос поддерживает: "Отдай ее ветрам! Пусть они повлекут ее быстро вперед! Давай!"
К ним присоединяется Рата, который уже преодолел боль расставания с родной землей. Он вспоминает, как ему приснилась лодка: "Я закричал окрыленно во сне: "Лодка моя! Она здесь!""
Затем духи песней подбадривают Рату, учат его, как напасть на Пуну. Они перечисляют те части тела врага, о которых Рата не должен забывать: его болтливые губы, его гнусный рот, оскаленные зубы и даже его слюну.
Первый дух поет: "О Рата, увидев его слюну... ", а второй дух оканчивает: "... будь храбр!"
И все духи поют хором: "Увернись от его плевка, а то захлебнешься от омерзения!"
Рата, все еще переживающий чудо создания лодки, воодушевленно откликается: "Он вызвал меня на бой! Вперед! Пусть ветры помчат мою лодку! Я во сне кричал: "Лодка, лодка плывет моя!"
Над плывущей лодкой парит птица. Она не отвечает на призывы Раты, но он знает: это - Куи, которая покинула дом, чтобы сопровождать его в море и по земле Пуны. Для Раты эта птица действительно прорицатель и покровитель, она ведет его по далеким краям океана.
Чтобы напомнить птице, кого надо искать, Рата сочиняет песню. Первый голос поет: "Птица моя летит; над морем пустынным летит". Второй голос добавляет: "Указывая путь, ведущий к Матуку-Танготанго". А хор подхватывает: "Под парусом Рата плывет, к неведомым землям плывет, о хо! Птица парит над лодкой". Таким же образом Рата называет имена всех прочих демонов - своих врагов. Куи запоминает песню и находит демонов в том порядке, в каком Рата перечисляет их имена. Каждый демон нападает на лодку, но его ловко убивают. Затем демона разрубают и из его брюха достают одну из частей тела Вахиероа. Части эти бережно кладут в выложенную изнутри мягким корзинку, которую Куи предусмотрительно погрузила на борт. А Тонга-Хити делит мясо демона между лесными духами. И каждый раз Рата поет плач по своему отцу и песнь во славу своего победоносного оружия. Наконец все демоны перебиты, остаются только двое - Пуна и Риф Факарава.
Этот заколдованный риф опоясывает землю Пуны - Границу Лунного Света, он невидим, пока какой-либо корабль не подплывет вплотную. Тогда Риф поднимается к поверхности и разрушает корабль. Рата прорубает проход через это последнее чудовище своим заколдованным топором предков. Причем он делает это так быстро, что Пуна сначала не верит песне своих петухов-часовых, которая предупреждает его об опасности. В этой песне первый петух поет: "Плывет, плывет!", второй петух продолжает: "Уже у берега лодка стоит", а хор сообщает Пуне о том, что "в лодке один-два-три человека и они спешат сюда". Потом первый петух-часовой спрашивает: "Как называется лодка, которая спешит сюда?" Второй отвечает: "Сюда спешит Туча, Нависшая над Границей". Так, стих за стихом, они спрашивают: "Зачем плывет сюда эта лодка? И что за могучий воин приплыл на ней?" Заключительные строки этой переклички голосов: "Рата - имя могучего воина, Рата - это цапля, быстро летящая вдоль морской тропы в Малый Вавау".
Вскоре Рата причаливает к берегу, сходит с корабля и встречает Пуну. Тот восклицает: "О Рата! Твои глаза горят, голова подергивается, мыщцы напряжены. Возможно, ты пришел сюда с жаждой мести?"
Надменно ответствует Рата: "Конечно, я пришел сюда не для того, чтобы любоваться красотами Границы Лунного Света!"
Затем, после предварительного ритуального поединка (заключающегося в том, что соперники примеряют магические набедренные повязки друг друга и выкрикивают заклинания), Пуна гостеприимно ставит угощение перед пришельцем. В этот вечер, вернувшись к себе на корабль, Рата придумывает, как можно одолеть Пуну. Делают так. Тонга-Хити обманом задерживает подданных Пуны, возвращавшихся с ловли крабов в его дом. А Тавака захватывает часового-петуха и сам задолго до рассвета кричит петушиным голосом. Так он делает, чтобы одурачить ящериц, охраняющих дом Пуны. Услышав петуха, они заключают, что уже рассвет, значит, гостю можно войти. Тавака входит в дом, набрасывает на спящего Пуну петлю и тащит на корабль. Все происходит точно по плану. Рата убивает Пуну своим волшебным топором, а мясо его раздает духам, которые роятся, как мухи, вокруг мачт. Лишь голову Пуны сохраняет Рата, чтобы отдать ее богам на марае в своей деревне.
Затем Рата спасает свою мать Тахити-Токерау, которую он не видел с тех пор, как был ребенком. Вытаскивая мать из нечистот, Рата поет:
Осторожно, сюда, ползи сюда, Пока не ухватишься за меня. Пока не сможешь достать до меня, Тахити-Токерау. Я так люблю, так люблю тебя, Тахити-Токерау, И вот наконец-то я вижу тебя, Тахити-Токерау.
Мать и сын садятся в лодку "Туча, Нависшая над Границей", и плывут прочь от земли Границы Лунного Света домой, в Большое Вавау на Верхнем Гаваики. Там Куи приветствует Рату такими гордыми словами: "Отныне ты не внук мой, ты - бог!"
Так заканчивается история Раты. В ней гораздо больше песен, гораздо больше чудовищ, гораздо больше подробностей, но и этого изложения достаточно, чтобы понять, почему тот молодой туамотуанский моряк, с которого мы начали эту главу, восхищается Ратой больше, чем всеми остальными древними героями. Хотя Рата знаменит по всей Полинезии и известен в части Меланезии, ближе всего он мореходам с Туамоту. Ведь и европейцы и полинезийцы считают туамотуанцев лучшими моряками восточной части Океании. Они учились и совершенствовали свое искусство в самой трудной в мире школе навигации. Когда-то адмирал Роггевен назвал ее лабиринтом, другие европейцы - опасными островами, а полинезийцы - Островами Глубокого Моря, или Туамоту.
Расстояния и опасности никогда не могли удержать обитателей Туамоту от плаваний как внутри, так и за пределами их Тучи Островов, свыше восьми десятков которых разбросаны в океане к северо-западу и юго-востоку от Таити. Эти реальные путешествия и приключения внушают такое же благоговейное уважение, как и подвиг Раты. Сказители, склонные к большему реализму, идентифицирующие землю Границы Лунного Света с Мангаревой или с таинственным затонувшим островом, не могут ослабить чудо путешествия Раты: опасности видимых островов столь же велики, как и любые выдуманные. А сказители, склонные к большей фантазии, не в состоянии придумать ничего более страшного для моряка, нежели реальный риф Факарава.
Жители Туамоту считались суровыми и свирепыми, их боялись как каннибалов, воинственных и диких. Несмотря на это, даже во времена европейцев их во чтобы то ни стало стремились заполучить в качестве корабельщиков. В особенности это относится к Рапатеа (острова Общества), где боги требовали для себя самых лучших лодок, сработанных самыми лучшими мастерами. Немногие счастливчики - вожди с островов Общества владели туамотуанскими кораблями. В 1606 году Кирос (Последний из плеяды великих испанских мореплавателей Педро Фернандес де Кирос мечтал стать Колумбом Южного материка. Открыл несколько островов из архипелага Кука и ряд атоллов Туамоту. - Прим. пер.), первый европеец, о котором известно, что он посетил Лабиринт, писал об этих кораблях: "Лучших не могли бы построить и в Кастилии". По его наблюдениям, из-за нехватки на Туамоту крупного леса корабли "весьма искусно составляются" из нескольких коротких бревен разной длины. Они великолепно подогнаны, скреплены кручеными веревками и проконопачены. Такие суда безопасней в штормовых, изобилующих рифами водах, чем более элегантные по виду лодки из цельного ствола, потому что приспособились к сражениям с демонами Длинная Волна и Короткая Волна. И когда Риф Факарава перекусывает бревно, на составном корпусе лодки появляется лишь еще одна стяжка.
Корабль Раты - это большая лодка, которую таитяне называют "пахи". Этим словом они прежде называли и свои крупные лодки, и европейские корабли, и туамотуанские катамараны. Туамотуанские пахи, подобные лодке Раты, имели два килевых корпуса равной или почти равной длины, соединенных и накрытых настилом. На нем устанавливались две высокие и гибкие мачты. Как говорят некоторые сказители, Рата сменил паруса. Вместо великолепно сделанных циновок из пандануса Рата поставил огромные черные крылья Матуку после того, как убил эту мифическую птицу, которая, подобно штормовой туче, обнимала горизонт. Другие перья гигантской птицы он прикрепил к мачтам и снастям своей лодки. Поэтому, подплывая к берегу, она выглядела столь необычно, что подданные Пуны сначала подумали, что это бог океанской глуби, принявший облик чудовищной птицы. С наветренной стороны лодки делается навес из циновок. Он открыт в сторону настила, а с наветренной стороны от ударов волн его защищает невысокий планшир. Западные полинезийцы говорят, что именно Рата познакомил их острова с двойными лодками, имеющими такие навесы.
Ни один туамотуанский мореход не пускается в плавание без такой же команды, как у Раты, если не большей. Над его кораблем парит дух его предков, подавая потомку советы, основанные на его сперва земном, а потом божественном знании Лабиринта. Этот дух был некогда выдающимся вождем, воином или мореходом. Его мана была столь велика, что родственники спрашивали его при жизни, станет ли он их богом после смерти и будет ли продолжать помогать им. Когда он умер, погребальные обряды, растянувшиеся на месяцы, были также обрядами канонизации. Во время ритуала обожествления верховный жрец обращается с исполненной надежд молитвой к духу предка, адресуясь к нему как к "кура мацу" - священной красной птице.
Священная красная птица Обитает в далеком небе, Пусть мрак сгущается, пусть тучи чернеют, Пусть разражаются тучи дождем, Пусть проясняется все - Отныне пребудет в величии Бог, наш вождь.
Но любой мореход защищен не только духом предка. У него на борту, как у самого Раты, стоят невидимые Тавака и Тонга-Хити. Они проводят его через риф Факарава и дают совет, как одолеть других демонов, в которых персонифицируются тяготы, опасности и ужасы мореходного дела: рифы, черные тучи на горизонте, меч-рыба, пронзающая насквозь, тридакна - гигантская раковина которой может стиснуть и искалечить, акулы, способные разорвать на куски и пожрать человека. Туамотуанцы верят: Тавака имеет большую власть над лодками. Поэтому его приглашают на черепаховый пир - одну из самых значительных местных церемоний. Они уговаривают Таваку:
Тавака, приди, раздели с нами трапезу! Бог - украшение корабля - это ты. Тавака, приди, раздели с нами трапезу! Бог - украшение корабля - это ты.
Если мореход видит среди моря черного альбатроса, сидящего, как кажется, на воде, он знает, что это Тонга-Хити привлекает внимание моряка к коварной подводной скале. Большеглазый Тонга-Хити, или, как его называют ласково, Веселолицый Тонга-Хити, может также принять облик лающей собаки, чтобы предупредить человека об опасности. Лес - его исконное владение. Здесь Тонга-Хити покровительствует человеку, карабкающемуся по скалам и деревьям. Ему подчиняются духи птиц, насекомых, крабов, мух, крыс и прочих маленьких лесных существ. Туамотуанцы настолько ему благодарны, что на черепаховом пиру он получает целую циновку еды. Вот как они приглашают его на эту церемонию:
Смотри - циновка для Тонга полна еды. А это ложе готово для Тонга, чтоб мог возлежать на пиру. Смотри, как много собрали для Тонга, собрали для Тонга, Смотри на это богатство, на это богатство смотри! Ты чувствуешь - выше и ниже, и там, где панданус качается, - взмахи - Это духи Тонга летят. О Тонга, возьми же циновку, пиршественную циновку с едой. Никто к ней не прикоснулся. Всё.
Последнее выражение эквивалентно европейскому "аминь". Лесные духи Тонга, которые прилетали на пир служить ему, и духи - корабельщики Таваки поднимаются на борт каждого судна, а не только лодки Раты. И в поскрипывании каждой лодки слышна бравая песня духов о Тропе Ветров - "Пусть ветры помчат лодку, йо-го-го!"
На этих лодках даже некоторые отдельные досточки имеют собственные имена, значит, каждую из них сопровождают испытанные и преданные спутники, прошедшие до этого много бурь и штормов. На Туамоту - острейшая нехватка корабельного леса, поэтому старые лодки аккуратно разбираются на составные части и все годные куски - бывает, что и починенные - снова идут в дело. Они используются в новых лодках, построенных, как и в прошлом, в сопровождении тех же песен, которые пели лесные духи, когда валили и вытесывали лодку для Раты. Старые бревна - наследие храбрости, роскоши и удачи уважаемых старших в семье мореходов - доказательство мощи их заклинаний. Кроме того, мастера и мореходы связывают их с маной, весом в обществе и профессиональным умением своих предков. Так что не удивительно, если даже заплаты на этих бревнах имеют собственные имена!
История жизни Раты, имеющая хождение на островах Общества, отличается от туамотуанской версии. Отличается главным образом тем, что в ней дается обстоятельное описание технических и ритуальных подробностей сооружения и спуска на воду важного по назначению корабля на процветающем и густонаселенном архипелаге. Судя по вниманию к деталям, повествователь, видимо, подозревает свою аудиторию в незнании ритуалов и мореходных тягот. Возможно, потому, что на островах Общества была развита специализация и вследствие этого многие жители не были непосредственно связаны с морским делом. А может быть, сказитель надеялся получить награду от короля Помаре, потомка Раты. Сказитель изображает королевского предка как феодального короля, жившего на Северном Таити. А эта местность - вотчина и родина королевской семьи, и такое же имя (Тахити-Токерау) носила мать Раты.
Эта причудливая версия заставляет вспомнить слова Джемса Хорнелла, написавшего в своей большой работе о лодках Океании, что полинезийский золотой век закончился задолго до того, как в этих водах появились Уоллис, Бугенвиль и Кук. Хорнелл считал, что здесь, "в частности на островах Общества, людей размягчили поколения легкой жизни в условиях, настолько близких к условиям земного рая, насколько мы можем вообразить. У них уже не было той всепобеждающей любви к морю, какая владела их предками в те времена, когда связи поддерживались между Гавайями, с одной стороны, и Раротонгой и отдаленной Новой Зеландией - с другой".
Сказитель с островов Общества рассказывает: когда Рата был ребенком, его отец Вахиероа, брат его матери король Туму Великий и младшие братья короля - Длинная Крыса, Короткая Крыса, Немая Крыса и Болтливая Крыса - были проглочены Тридакной-Великой-Открывающейся-до-Неба. В то время как одна створка этого чудовищного моллюска покоилась на океанском дне, вторая доставала до облаков. Обычные крупные тридакны, которых в любое время можно увидеть в море, способны убить человека. А та, мифическая, глотала целые лодки. Так как другие наследники пропали, королем стал маленький Рата, а регентом при нем - его мать, сестра короля Туму. Ее имя - Бесстрашный Нахмуренный Взор, намекающее, хотя и мягко, на ее волю, больше подходит к регентше, нежели другое, лучше известное - Тахити-Токерау, являющееся также названием ее земли - Северного Таити.
Когда Рата подрос и мог править самостоятельно, мать объявила, что она и жена Туму Великого отправляются на поиски пропавших мужчин. Кроме того, они намеревались посетить замужнюю дочь королевы, которая жила в земле, называемой Границей Летящих Облаков. Любовь к этой дочери и горячее желание вернуть ее вместе с мужем на Таити и были причиной несчастливого путешествия короля Туму Великого. Короля пытались спасти его братья и Вахиероа, но тоже пропали.
На празднествах по поводу начала самостоятельного правления Раты его мать собирается устроить кабанью охоту, чтобы выявить храбрейших мужей земли. Они должны были составить команду ее корабля и бесстрашно напасть на Одиноко Стоящую Коралловую Скалу, Морского Змея, Длинную Волну, Короткую Волну, Тридакну Великую, Стаю Чудовищ, Зверя-с-Горя-чей-Плотью, Аиста-Возвеличенного-Таароа и даже на тех демонов, что живут в земле Границы Лунного Света. Рата, как король, должен был судить состязания. Мать предупреждает сына, чтобы он вел себя спокойно, не принимал ничью сторону, не вмешивался. Ведь Рата одним ударом может свалить человека, изувечить его и потерять свой королевский сан. Несмотря на обещания, Рата не может сдержать себя.
Мать бранится: "Рата! Не вмешивайся! Ты же король! Сиди на своем почетном месте, пусть они сами ловят кабана!" Но Рата присоединяется к охотникам. Он бросается сверху на них, в то время как они лежат на земле, обхватив кабана. Несколько человек - те, на кого пришелся удар Раты при падении, - умирают, другие ранены. Охота немедленно прекращается. Люди плачут и, указывая на убитых и раненых, с горькой усмешкой говорят Тахити-Токерау, что это лежат ее воины и мореходы.
Два дня и две ночи ругает мать Рату. Она говорит, что он хуже своего отца и дядьев, называет его злым человеком. Ее обличения достигают апогея в такой тираде: "Будь ты достойным человеком, ты мог бы есть свинину (свинина предназначается только знатным мужчинам), как твой отец, но ты недостойный. Ступай и ешь шаровую рыбу (очень ядовитая рыба), чтобы ты мог умереть сегодня же. А если не помрешь от этого, иди и ешь дерьмо. Не смей есть пищу достойных, ибо ты отравляешь пищу этой земли, ты, злодей!" Она имеет в виду, что даже растения погибнут от прикосновения короля, чья мана злая.
Рата просит, чтобы мать побила его, потому что "розга так не ранит, как слова упрека и насмешки". И еще Рата просит мать подождать, пока он не построит корабль и не поплывет вместе с ней. Тахити-Токерау не слушает его и отплывает в ближайшее новолуние, не обращая внимания на дурные предзнаменования. Мать благополучно добирается до земли Границы Летящих Облаков, но на обратном пути к Таити ее живьем глотает Великая Тридакна.
Подданные Раты в конце концов смягчились по отношению к нему. Они видели, как сурово обошлась с ним Тахити-Токерау (Бесстрашный Нахмуренный Взор), как печалится Рата по поводу ее исчезновения и гибели охотников на кабана. Когда Рата говорит о постройке корабля для поисков столь многочисленных пропавших родственников, его слушают. И все охотно подчиняются, когда он приказывает собрать еду для мастеров, а циновки, красные и желтые перья и другие сокровища отдать для приношения богам - покровителям корабельщиков на посвященных им марае. Когда все дары собраны, королевский оратор показывает их мастерам и называет один за другим. Он убеждает мастеров работать добросовестно, чтобы не увеличивать опасностей морского путешествия. Поскольку Рата щедрее всех предыдущих правителей, мастера очень довольны и готовы ему помочь. Они собираются приступить к работе в традиционный срок - в первый день нового лунного месяца.
Накануне дня начала работ мастера совершают множество ритуалов, чтобы восстановить духовные силы. Они кладут свои топоры в марае, посвященные Тане - богу красоты. "Укладывая спать" топоры, таитянские мастера всегда просят богов "прийти и ухватиться за топор, стоящий в нише марае". Они просят богов:
Возьмите топор! Это сделает его священным, Сделает легким его, Чтоб искру он сыпал во время работы. Топор отшлифован грубым песком, Отполирован тонким песком, Топорище его из священного дерева сделано, И мастер сплел себе пояс, Чтобы носить топор. Возьмите топор, Топорище возьмите, Соедините их. Сделайте быстрым топор, Сделайте легким топор, Красивым и точным топор. Освятите его, Пусть волшебная сила. Сделает мощным топор!
После этой священной песни на марае устраивается пир, на котором едят свинину. Хвост свиньи и небольшое количество мяса откладывается в сторону для Тане. При этом произносятся слова, являющиеся девизом всех корабельщиков: "Работай с внимательными глазами и быстрым топором". Когда это приношение сделано, когда другим богам отданы красные перья, мастера ложатся спать. На рассвете они встают, идут на берег моря и погружают в воду топоры. При этом произносится такое заклинание:
Разбудите топор! Пусть он немного в воде поплавает. Пусть он сражается! Пусть нападает! Пусть рассекает сверкающий пояс брызг! Разбудите топор для Тане, бога всех мастеров, Для Таэре, покровителя всех ремесел, Для повелителя духов Те Рату, Для Таароа - отца всех богов!
Ведомые самим Ратой, вдохновленные мастера с корзинами освященных инструментов идут в лес, в обиталище Мириадов Духов, которыми правит Раздвоенный Нос. Мастера согласно ритуалу приветствуют дерево, а затем валят его. Рата идет в глубь леса и видит огромное дерево, которое хочет срубить. Но мастера отказываются тронуть дерево, говоря, что оно посвящено Раздвоенному Носу. Рата заявляет, что его не запугаешь многочисленными богами, и собственноручно валит дерево, в то время как благочестивые мастера с ужасом ожидают, что же произойдет. Но Рата говорит им, что ничего не случилось, дерево он свалил. Теперь они могут обрубать ветки и спускать ствол со склона горы. Те так и делают.
Но когда люди уходят домой, из воздуха, из камней и деревьев выходят мастера-духи. Их владыка Раздвоенный Нос восклицает, указывая на сваленное священное дерево: "Это сделал Рата, король, у которого нет страха ни перед людьми, ни перед богами! Мы должны восстановить дерево!" Немедленно они поднимают срубленное дерево, и вот оно уже стоит, как и стояло до того, как Рата его увидел. На следующий день Рата, увидев, что дерево поднялось, опять срубает его. И опять мастера со страхом наблюдают за происходящим.
На этот раз вечером Рата остается в лесу караулить свое дерево. Когда духи собираются, чтобы восстановить дерево, Рата хватает за волосы обоих их владык и требует помощи с их стороны. Побежденные духи - рука человеческого существа коснулась священных голов и осквернила их - слезно обещают помочь в постройке корабля. Но они также возмущаются неуважительным отношением Раты к богам и их собственности.
Здесь сказитель пускается в длинные и нудные описания того, как Рата умиротворяет лесных духов и прочих богов, делая щедрые подношения, приготовленные жрецами. Затем магически построенная ладья ставится на радугу. Но и после этого Рата совершит со своими жрецами множество церемоний, прежде чем отправится на поиски Великой Тридакны и пропавших родичей.
В этой версии упор делается на важность для мастеров следовать обычаям и выполнять ритуалы. Мастера не могут работать, если привычный порядок нарушен, особенно после подготовительных церемоний. Эти церемонии приводят корабельщиков в состояние торжественной сосредоточенности, и каждое отклонение от привычного ритуала оскорбляет их чувства. Мастера чувствуют: небрежение обычаями, которое проявляет Рата, увеличивает духовные и физические опасности и для них, и для него самого, и для будущего коробля, и для его экипажа. Если мастер небрежен в ритуалах, значит, он небрежен в работе. От этого могут возникнуть серьезные осложнения. Если мореходы знают, что судно изготовлено из неосвященного дерева, невежественными и нечестивыми мастерами, они могут отказаться плыть на нем. Если же они поплывут, у них будет столь плохое моральное состояние, что они окажутся неспособны преодолеть опасности.
Рата оскорбил весь цех корабельщиков тем, что отрицал важное значение ритуалов. Он нанес удар по представлениям, которые дают человеку возможность гордиться тем, что он кахуна (тахуа, тохунга - диалектные варианты слова, означающего "ведун", "жрец"), и тем, что ему доверено изготовление лодки вождя. А непочтительный Рата принизил создание королевского корабля до того уровня, на котором ребенок пускает по лагуне кораблик из скрученного кокосового листа.
Только вождь с очень сильной маной может безопасно трогать священную собственность богов. Рата считает себя именно таким вождем, а свою миссию настолько благородной и неотложной, что это оправдывает его решимость перескочить через множество ритуалов. (Как часто иной вождь должен был завидовать этому нетерпеливому предку!) Если же богам не нравится его образ действий, пусть они сами строят лодку. Прекрасный пример разрешения спорного вопроса! С одной стороны, лодка построена с соблюдением всех формальностей - боги не допустили бы пренебрежения ритуалами. С другой стороны, Рата получает магическую ладью в сжатые сроки.
История Раты - это продолжение древней борьбы между детьми Матери-Земли и Отца-Неба, борьбы, в которой Человек, бог войны, натравливает своих братьев друг на друга ради достижения собственных целей. В данном случае Человек вынуждает своего лесного брата Тане (являющегося также покровителем красоты и мастеров) объединиться с ним и построить лодку для боя с их морским братом Тангароа. Рата - представитель человечества и родич богов - ставит свою упрямую волю выше природы и использует других людей для достижения цели. Он чувствует, что его цель достаточно велика, чтобы оправдать все средства ее достижения.
Эта история заключает в себе также кошмар и мечту корабельщика. Кошмар - это дерево, поднявшееся после долгой и утомительной работы каменным или раковинным инструментом. Мечта - это инструменты, работающие сами собой, и части человеческого тела, способные действовать независимо от сознания мастера. Но когда инструменты и части тела бунтуют, это снова кошмар. Какое табу было нарушено? Не лучше ли отказаться от этого дара, чем навлекать на себя предостережения и наказания богов? Персонификация орудий встречается в нескольких версиях мифа. На Гавайях менехуны - это лесные духи, которые сначала противодействуют, но в конце концов помогают Рате. У них два вождя. Один - дух кораблестроения, второй - дух, в котором персонифицируются топор или тесло, подобный туамотуанскому Таваке. Гавайцы дают этому персонифицированному топору подходящие имена - Пожиратель Пыли и Пожиратель Лишних Частей. Эти двое суть проявления бога Ку, покровителя и продолжателя жизни. Они были среди тех духов, которых неистовая богиня Пеле изгнала за отказ помочь ей уничтожить жизнь, освободив раскаленную лаву и напустив ее на Лохиау - возлюбленного богини. Она изгнала непокорных, и они стали бродягами и духами - покровителями всех странствующих, особенно в лесах и морях. Позднее их функции расширились и некоторые стали покровителями корабельщиков.
Полинезийские сказители любят противопоставлять Рату, неотесанного человека-богатыря, этим крошечным благовоспитанным божкам. Но, так же как и Рата, эти божки в душе своей бродяги, они быстро кончают раздоры и начинают тесно сотрудничать. И не только в построении лодки. Иногда после завершения своей земной карьеры Рата присоединяется к пантеону лесных духов! Гавайцы, например, теперь уравнивают его с Ку-Подлеском, который известен также под именем Делающий Стружку. На островах Кука Рату также считают лесным богом.
Не так на островах Туамоту, хотя и здесь, как и на других архипелагах, произносят заклинания Раты и рассказывают истории о нем, когда строят лодки. Туамотуанцы считают Рату, скорее, морским, а не лесным. Они верят, что он еще плавает по Лабиринту на корабле духов. Некоторые одинокие мореходы видели его корабль и даже слышали хор духов, плывущих на нем:
Это Рата, Рата плывет! Это Рата, Рата плывет! Сердце его отважно стучит, Он землю высматривает впереди, Он занимает место достойное - Гордо выпрямившись, стоит. Это Рата, Рата плывет, Это Рата, Рата плывет!
