Глава VIII. Тафаки - идеал вождя
Кири кура о Тахаки. Э уру и те Каве ронго. Те рапаури иа о Хапаи неи, э. Кири кура о Тахаки, эре, ауи-и-э. Красная кожа Тафаки, Она говорит о многом. О любовное томление Хапаи! О красная кожа Тафаки!
Эти слова взяты из туамотуанской песни о Тафаки - сыне знаменитого вождя Хемы. Тафаки - это воплощение лучших качеств полинезийского аристократа, его мужественности, красоты, магической силы и характера. Красный - это священный цвет вождей и всего наиболее ценного. Красный - это также цвет Тафаки. Его красная кожа свела с ума многих женщин, а не только одну Хапаи, о которой поется в песне. Кожа настолько примечательна, что красноватая окраска некоторых птиц, рыб, цветов и даже насекомых объясняется тем, что они заполучили когда-то немного кожи или крови Тафаки, чтобы украсить себя. Мужчин с рыжими волосами и красноватой кожей (цвета еху, если говорить по-гавайски) называют на Мангареве тафаками, особенно если они знатного происхождения.
Тафаки-кирикура - это вождь-совершенство, это образец для всех высокорожденных вождей; знатные и незнатные сравнивают с ним тех, кто ими правит. Обязанности, привилегии и титулы вождей часто связываются с именем Тафаки. То, что мангаревский вождь Те-Хау-о-Тафаки достоин эпитета Тафаки, приложенного к его имени, доказывается в вопросах и ответах древней песни:
Кто тот могучий и благородный, Способный один оказать покровительство Всей земле Кирихау? Каждый здесь властью его защищен! Те-Хау-о-Тафаки - вот покровитель высокорожденный Всей земли Кирихау. Каждый здесь властью твоей защищен!
Эта хвалебная песнь помогает простолюдину понять, что под властью такого вождя его жилище и его близкие в полной безопасности. При этом подразумевается, что Те-Хау-о-Тафаки - могущественный и владетельный аристократ, у которого много верноподданных. И они готовы в любой мрмент идти в бой за своего вождя, если другой вождь посягнет на его достоинство или территорию. А прибавление имени Тафаки к собственному усиливает притязания вождя на царственное превосходство и благородство характера.
То, что Тафаки является "вождем вождей", видно из обычая одного маорийского племени устраивать в его честь церемонии, когда умирает вождь. Жрецы обязывают Тафаки, которого племя обожествляет, встретить дух умершего вождя и обеспечить ему достойное место в мире ушедших. Тафаки, кроме того, посылает кита на берег земли этого племени. Таким образом он выражает сочувствие людям по поводу их утраты и снабжает их пищей в тяжелый час.
Сказать приятное вождю, назвав его Тафаки, - значит подчеркнуть, что он красив, исполнен достоинства, что он авторитетный руководитель, что у него знатное происхождение и выдающиеся способности. Но назвать кого-либо Тафаки с иронией, с насмешкой, означает: "Ты ничтожество и выскочка! Ты думаешь, что так же красив и величествен, как Тафаки? Или так же мудр? Сколь много тайных заклинаний ты знаешь? Где доказательства твоей магической силы? Ты сможешь забраться на небо по паутинке или по радуге? Тоже мне Тафаки!"
Один мангаревский толкователь мифа называет Тафаки "счастливейшим человеком в мире". Может быть, он хочет этим выразить, что счастье приходит к тому, кто подобен Тафаки, кто имеет высокое происхождение; кто без всякой учебы преуспевает в любом умении; кто красив, храбр и пребывает в гармонии с миром; кого уважают боги, боготворят люди и обожают женщины. Между тем и у Тафаки были свои горести и свои трудности: он совершал ошибки, у него имелись враги, из которых самыми опасными и жестокими были его родственники, и он не всегда мог удержать своих возлюбленных, несмотря на свою красную кожу. И все это знал, конечно, мангаревец, который назвал Тафаки счастливейшим человеком в мире. Ну и кроме всего, не сложилась бы повесть о нем, если бы жизнь Тафаки всегда двигалась легко, как лодка с балансиром при попутном ветре по зеркальной глади спокойной лагуны. Нет, именно благодаря тому, что Тафаки преодолевал препятствия, как истинный аристократ, полностью уверенный в своих собственных способностях, в своей магической силе и благосклонности своих божественных родственников, он снискал восхищение многих поколений полинезийцев. Именно благодаря этому на островах Туамоту в обрядах, связанных с воспитанием мужественности в юношах, центральное место занимают песнопения, основанные на истории жизни Тафаки.
Каждый существенный эпизод или инцидент в повести о жизни Тафаки имеет параллели в историях о других героях. Эти эпизоды и инциденты суть не что иное, как шаблоны, повествовательные клише, которыми пользуются сказители всей Полинезии. Многие реальные, равно как и мифические, вожди борются с интригами завистливых родичей, унижаются при попытках вернуть ушедшую возлюбленную и принимают как свой важнейший долг и привилегию обязательство спасти попавшего в плен отца и отомстить за нанесенное ему оскорбление. На этих трех темах - завистливых родичей, ушедшей возлюбленной и пропавшего отца - концентрируют внимание сказители, повествуя о важнейших событиях из жизни своих любимых героев, исторических, легендарных и мифических.
Может быть, на некоторых островах Тафаки не столь популярен, как иные местные персонажи. Но он возвышается над соперниками, поскольку его известность не ограничена берегами одного острова или архипелага. Хотя большая часть многочисленных и сложных сказаний о нем исходит из Центральной Полинезии и Новой Зеландии, его имя и кое-какие сведения о нем известны по всей Полинезии и на островах к западу от нее, где чувствуется полинезийское влияние. Тафаки пробуждает эмоциональный отклик в душах и сердцах столь многих островитян, что вслед за своим предполагаемым предком Мауи он может считаться самым известным мифологическим персонажем в Полинезии. Лишь его внук Рата имеет равные с ним шансы стать вторым по общеполинезийской популярности.
В XIX веке на Южном острове Новой Зеландии работал этнограф С. Перси Смит. Как-то раз он попросил рассказать о Мауи и Тафаки одного мудреца, пусть не первого ранга учености, но хорошо знающего истории обоих героев. Этот маори весело рассказал о Мауи, а о Тафаки говорить не стал. Когда же, после длительных колебаний, он все-таки согласился, то свой первоначальный отказ мотивировал следующим образом: "Тафаки - бог, и все, связанное с ним, - табу".
Согласно мнению этого пожилого маори, Мауи и Тафаки - полная противоположность и по характеру, и по внешнему виду, и по чувствам, которые питают к ним их земные соотечественники. Несмотря на то что Мауи предшествует Тафаки по генеалогической линии и, следовательно, ближе к изначальным богам, его высокое происхождение не интересует никого, кроме знатоков родословных. И его мана, хотя и повсюду известная своей необычайной мощью, не снискала ему того серьезного уважения, какое завоевал Тафаки своей более скромной магической силой. Мауи-тики-тики-а-Таранга, недоносок и подкидыш, самый младший из всех братьев, - это безобразная паршивая овца. Он эксплуатирует родственные обязанности, глумясь над ними, глубоко оскорбляя тех, кто выше его по старшинству и социальному положению. Цель Мауи - узурпировать власть и привилегии, не принадлежащие ему по праву рождения.
Тафаки - прямая противоположность этому маленькому изгою общества. Тафаки гордо и самоуверенно проходит по земному и волшебному миру, среди людей и богов всех рангов. Никому и в голову не придет применить к нему маорийскую поговорку: "Дома - слизняк, в гостях - попугай".
Тафаки - цельная личность, и, где бы он ни оказался, он всюду встречает уважительный и сердечный прием. Полинезийские ритуалы и условности для пего естественны, он охотно выполняет свои обязанности и действует решительно, с великолепной уверенностью в своих силах. Иногда он сталкивается с почти невыполнимыми задачами и подлыми хитростями, но преодолевает их с гордой стойкостью. Когда же дело сделано, он тонко упрекает поставившего задачу за чрезмерную ее сложность, отказываясь от награды. А обидчику он, в свою очередь, предлагает совершить что-либо подобное, и тот находит свою гибель.
Это положение лучше всего иллюстрируют таитяне, которые рассказывают о путешествии Тафаки и его двоюродных братьев в отдаленную землю с целью добиться руки королевы Тери. Она ставит перед ними трудную задачу победить растение-людоеда, кабана-людоеда, а также чудовище, верхняя челюсть которого достигает неба, в то время как нижняя лежит на земле. Это - типичные чудовища, которых приходится убивать полинезийским героям. Все двоюродные братья Тафаки гибнут во время испытаний. Он же побеждает всех трех чудищ и оживляет братьев. Затем он презрительно отказывается от королевы Тери. Тафаки считает, что ставить перед чужеземцами излишне опасные задачи негостеприимно. Хотя в чужой земле Тафаки жил в мире с двоюродными братьями, по пути домой он мстит им за то, что они в детстве дразнили его. Когда двоюродные братья залезли на кокосовую пальму, достигающую неба, Тафаки приказал пальме нагнуть вершину. Пальма так и сделала. Братья упали в море и превратились в бурых дельфинов. Так из всех двоюродных братьев остался один Карихи, который всегда сочувствовал Тафаки, когда другие дразнили его и били. Впрочем, на многих островах Карихи считают не. кузеном Тафаки, а его родным братом.
Тафаки - это символ доблестей вождя и принципа noblesse oblige ("положение обязывает", франц.), человек благородного происхождения, наделенный личной привлекательностью и безусловным авторитетом. Он полинезийский идеал аристократа. А о том, каким должен быть аристократ, очень образно рассказали маорийские старцы А.С. Томсону, одному из первых новозеландских поселенцев. Вождь, сказали ему, должен быть храбрым и способным сносить мучения без мольбы о пощаде. Он должен быть терпимым, уметь сдерживать свой гнев и никогда никого не обижать беспричинно. Но он же должен мстить за каждое оскорбление, продолжать родовую междоусобицу и поддерживать табу и жреческие установления.
При восприятии образа идеального вождя следует игнорировать грубую реальность. Если бы аристократ воспринял кодекс Тафаки слишком буквально, он бы долго не продержался в условиях свирепых раздоров, коварных интриг и отчаянной борьбы за верховодство. Эти условия были характерны для полинезийского общества, и хитрец вроде Мауи имел в нем гораздо больше шансов выжить, нежели человек типа Тафаки.
И рассказчики, и их слушатели хорошо это понимают. Поэтому важным элементом мифа о Тафаки является магическая сила либо самого героя, либо его родственниц, готовых вернуть ему жизнь или мужественную красоту, когда завистливым родичам-мужчинам удается его убить или изувечить. Эти родичи символизируют враждебность и нетерпимость определенной части людей к тому, что другие в чем-то совершенствуются и достигают успеха.
Отождествлять себя в мыслях с Тафаки - волнующее и облагораживающее ощущение. Однако на фоне несовершенной жизни идеал делается невыносимым, возникает желание повергнуть его и тем устранить контраст. Когда реалистичные, земные двоюродные братья добиваются успеха и убивают Тафаки, это встречает подсознательное одобрение слушателей. Но ненадолго. Раскаявшееся сознание вновь строит пьедестал и воздвигает статую.
Примечательно еще одно противопоставление. Мауи, которому неоднократно удается избежать смерти своей невероятной хитростью, все-таки погибает. Но, однажды умерев, Мауи остается мертв. А человечество отныне должно нести груз его неудачи при попытке добыть бессмертие для себя и для всех людей. Между тем Тафаки убивают и воскрешают неоднократно, пока не проходит молодость - единственный период его жизни, интересующий ненасытных слушателей. Тогда, оставив сына Вахиероа, у которого, в свою очередь, родился сын Рата - продолжатель семейной традиции, Тафаки исчезает с земли, продолжая, правда, действовать в мире богов.
Хотя уже упоминавшийся маорийский мудрец и сказал Смиту, что Тафаки - бог, он не бог в полном смысле слова. Он не относится к числу основных богов, а, скорее, младшее божество, позднейшее добавление к пантеону. Однако полинезийцы склонны обожествлять Тафаки, доказывая, что он признанный и полноправный член пантеона. Они предоставляют ему статус более высокий, чем даже у тех земных вождей, чьи родственные отношения с богами делают их самих полубожественными. Характерно в этом отношении замечание другого маорийского сказителя. По его мнению, люди всегда чувствовали, что Тафаки - бог, хотя и не сразу осознали это. Рассказывают, например, что в маорийском племени хау не знали о божественности Тафаки, пока однажды сборщики хвороста в горах не увидели, как он сбросил с себя человеческую внешность и облекся в молнию, как подобает богу. После того как это стало известно, племя хау стало почитать Тафаки - бога молнии и грома - и приносить ему жертвы. Маори часто говорят о Тафаки как о божестве некоторых ветров, потому что он одолел сильные небесные ветры, которые пытались сдуть его в пустоту, пока он взбирался на небо. Гавайцы метафорически называют его "трубой, укрощающей бури". Но хотя представление о нем как о божестве, управляющем стихиями, и широко распространено, многие почитают Тафаки за его целительную силу. Ведь, не говоря о том, что герой был способен оживлять и себя самого, и других убитых, он обучил людей многим целительным заклинаниям, которые узнал за время своего пребывания в небесном мире.
Таитяне говорят, что Тафаки стал богом только после своей смерти, после того как он окончил свою богатую событиями жизнь земного человека. А потом (видимо, потомки) возвели его дух в ранг божества-охранителя. Такова его роль на острове Тикопиа, полинезийской общине в Меланезии. Там Тафаки и его брат, которых считают земными вождями прошлого, избраны духами-покровителями местного клана. В ответ на приличествующие обряды и жертвоприношения они наделяют своей маной здравствующих вождей, делая их способными обеспечивать дождь, солнечный свет, урожай, пропитание и благополучие подданных.
На острове Раротонга сильную ману и божественные атрибуты Тафаки объясняют тем, что его мать очень хотела, чтобы ее дети обладали большой магической силой. Когда же сыновья, Тафаки и Карихи, выросли, мать подозвала Карихи, перворожденного, к себе и попросила его обрить ей голову и откусить карбункул у нее на затылке. Когда же Карихи с отвращением отказался это сделать, мать воскликнула: "Сын мой! Тебе не быть великим вождем, ты будешь сам прислуживать другим!" И она подозвала Тафаки и попросила его откусить карбункул, а затем разжевать его. Тафаки исполнил просьбу.
Пройдя через это испытание, Тафаки обнаружил способность не брезгуя сделать что угодно, лишь бы увеличить свою ману и стать великим вождем. Кстати, подобным образом проходят последнее испытание маорийские воины или начинающие колдуны. Они кусают доску, служащую сиденьем в отхожем месте. Тем самым они проявляют полную психологическую готовность к исполнению своей роли и приобретают магическую силу, присущую этому предмету. Тафаки, выполнив просьбу матери, тем самым показал стремление стать великим вождем и приобрел ману, содержавшуюся в карбункуле. Далее, Тафаки своим поступком продемонстрировал, что, хотя Карихи перворожденный сын и вследствие этого выше брата, он недостоин своего положения. А их мать пренебрегла принципом первородства. В реальной жизни она должна была бы признать превосходство мужчины, родившегося первым.
Большинство полинезийских сказителей считают перворожденным Тафаки, но сказитель с Раротонги подверг ревизии привычную генеалогию и традицию, чтобы сильней мотивировать соперничество между братьями, усилить контраст их характеров. Хотя Карихи по обстоятельствам рождения ближе к своим божественным предкам, он показал себя всего лишь ординарным человеком. В то же время Тафаки, несмотря на существование старшего брата, доказал свое право наследства, способность принять дополнительную магическую силу от матери, которая была наполовину сверхъестественным существом из морских глубин.
"Вскоре после того, - продолжает раротонгский сказитель, - как Тафаки вернулся домой, в него внезапно вошла сильная мана. По той земле распространился слух, что из тела Тафаки исходит сияние, подобное блеску молнии. Услышав это, Карихи очень рассердился на брата. Он позавидовал тому, что Тафаки, обычный человек, столь возвысился и увеличил свою ману. Карихи стал завидовать еще сильнее, когда почувствовал, что отец их, Хема, стал больше любить Тафаки, чем его. И Карихи разгневался и на отца. Он схватил его и доставил в священное капище как жертвоприношение небесным богам, чтобы те изжарили его и съели. Когда с этим делом было покончено, оставалось наказать Тафаки. Карихи замыслил убить его".
Первая попытка Карихи провалилась. Но с помощью одной из своих сестер он с большим отрядом захватил Тафаки во время купания в пруду. Тафаки убил более ста пятидесяти врагов, прежде чем сам погиб. Хотя Тафаки знал о заговоре от другой сестры, которая его любила, он допустил, чтобы его выследили и убили. Любящая сестра собрала его останки в деревянную чашу и воскресила брата. Затем Тафаки отправился на небо, воспользовавшись стандартным для полинезийских мифов средством - магически удлиняющейся кокосовой пальмой. Там он спас своего отца до того, как боги его совсем съели.
Рассказы о храбрости Тафаки служат и развлечением для слушателей. Таитяне говорят, что их остров-рыба носилась по океану туда-сюда, пока Тафаки, "победоносный воитель", не решил перерезать ей глотку и сухожилия и тем самым закрепить ее на одном месте. Когда Тафаки собрался выступать, один старый воин сказал ему: "Покажи-ка, что у тебя за сила. Вот если выдергивать по одному волоску из твоей задницы, ты закричишь от боли?" - "Нет", - ответил Тафаки. - "А если выдернуть волосы из твоей бороды, закричишь?" - "Нет", - ответил Тафаки. - «А если выдернуть у тебя брови, ресницы и волосы из ноздрей - тогда закричишь?" И на этот раз Тафаки сказал: "Нет".
Тогда старик дал Тафаки магическое название для лодки и послал его взять огромный и тяжелый топор, называвшийся Тэпа-хуру-нуи-ма-тэ-ваи-тау. Посредством магии громадный топор стал легким в руках героя. Тафаки одолел рыбу и остановил ее движение.
Репутация Тафаки как полинезийского героя не тускнеет, а укрепляется, когда он совершает некоторые поступки, полностью противоречащие его идеальному образу. Да и разве мог бы герой столь прославиться, если бы он всегда был скучно-напыщенным, глупо-добродетельным и во всем преуспевающим? Сплетничать о такой скучной личности было бы невозможно. И если бы даже герой был и вправду идеальным, сказители все равно придумали бы очеловечивающие его подробности, чтобы заинтересовать аудиторию. Легче любить героя, легче сопоставлять себя с благородным вождем, если он, как и все, небезгрешен, а порою просто глуп. Тогда даже простолюдин или раб испытывают удовлетворение от сознания своего превосходства над этим аристократом. Какой полинезийский юноша будет спрашивать у старой колдуньи совета в любовных делах, как это сделал Тафаки? Она сказала, что, если он хочет завладеть ее хорошенькой дочерью, приглянувшейся ему, то должен подстеречь девушку во время купания в небесном Ручье Дождевых Капель. Он должен дождаться, пока она не выйдет из воды и не соберется идти в дом: в это время у нее ногти будут мягкими и она не расцарапает его, когда он ее обнимет.
Сказитель-художник не говорит прямо о мужских победах Тафаки, он рассказывает о его многочисленных любовных приключениях, а проявляющаяся порой неловкость героя вызывает к нему симпатию. Способность Тафаки побеждать сердца богинь означает также и то, что он был вынужден смиряться с их нравом. Земные женщины сочувствуют богине Хапаи. Занятая подготовкой к совершению обрядов над дочкой, родившейся у нее от Тафаки, она попросила героя подержать Арахуту (так звали девочку). Сказитель показывает, как Тафаки робко держит хнычущего ребенка на вытянутых руках, а потом брезгливо морщит нос и кричит: "Фу, как эта малышка воняет!" Выхватив дочку, Хапаи взлетела на крышу дома. Внизу собрались любопытные соседи. Хапаи спела прощальную песню, а потом ступила на край радуги и ушла к родителям, обитавшим в самой верхней части неба. Тем не менее богиня успела намекнуть своему опечаленному супругу, что ему следует сделать, чтобы заслужить прощение и вернуть ее и ребенка.
Полинезийцы не считают, что каждый роман должен иметь счастливый конец. Да и герой типа Тафаки скорее может страдать от уязвленной гордости, чем от разбитого сердца. Но некоторые версии его жизни повествуют о более глубокой привязанности Тафаки к одной из жен или возлюбленных. Приводимая ниже маорийская легенда о Хапаи как раз и раскрывает эту сторону его личности.
Тафаки очень опечалился, что оскорбил чувства Хапаи. Целый месяц он тосковал по ней и по малышке Арахуте, а потом вместе с Карихи отправился на небо, чтобы найти жену и дочь. Последние слова Хапаи показывали, что она уже почти сожалеет о своем поспешном решении. Хапаи сказала: "Не цепляйся за ту лиану, что свисает с неба и свободно качается в воздухе. Держись за ту, что вросла в землю". Карихи, нетерпеливый и несведущий в магии (что оттеняет достоинства Тафаки), увидев свободно свисающую с неба лиану, тотчас ухватился за нее. Его качнуло сначала в одну сторону, за горизонт, потом в противоположную сторону, до самого края мира. Затем ветры стали швырять его то вверх, до неба, то вниз, до земли. Наконец Тафаки удалось поймать Карихи и отвязать лиану, обвившуюся вокруг него. Боясь за жизнь брата, Тафаки велел ему вернуться. И Карихи, сожалея о своей непригодности для такого дела, пошел домой. А Тафаки уцепился за вросшую в землю лиану и начал взбираться на небо, борясь с сильными ветрами, обрушившимися на него. Все выше поднимался Тафаки, произнося заклинания. Он прошел первое небо, второе небо и, наконец, добрался до самого верхнего, десятого, неба, где жила Хапаи.
Там, приняв вид старика, он стал пробираться по лесу и встретил братьев своей жены, которые вытесывали лодку. Увидев незнакомца, они схватили его и, как раба, заставили нести домой их топоры. Сэр Джордж Грей сопроводил перевод этой истории замечанием о том, что ни один европеец не может полностью оценить того, как остро реагируют на этот эпизод маорийские слушатели. Священный высокий вождь не узнан и сделан рабом! И конечно, то обстоятельство, что Тафаки появляется в облике безобразного больного старика, лишь усиливает остроту ощущения.
Тафаки нарочно замешкался в лесу. Когда его свояки ушли, он быстро, но искусно доделал их лодку и только потом отправился в селение. Там две старые рабыни заставили его выполнить их работу - отнести дрова в дом Хапаи. И Тафаки подчинился. Он стал рабом рабынь-женщин! В доме Тафаки заметил у очага свою жену и, оттолкнув пытавшихся его удержать, подошел и положил дрова около нее. Люди дивились старому рабу, который столь рискованно для себя нарушил табу - приблизился к женщине-вождю. На следующий день новый раб отправился в лес и все повторилось снова. Но на этот раз свояки, которые хотели узнать, кто доделал их лодку, спрятались в лесу. И они увидели, как Тафаки сбросил личину старика и принял богоподобный вид. Заподозрив истину, они бросились домой и попросили сестру описать внешность ее мужа. Тут появился Тафаки, по-прежнему в облике старика. "Ты - мой муж?" - спросила Хапаи. Тафаки не ответил, но взял маленькую Арахуту на руки. Тафаки совершил над дочерью обряды, подобающие ее высокому рангу, и вновь соединился с Хапаи.
Сказители используют гиперболы, описывая мудрость Тафаки и его магическую силу. Вместе с тем во многих эпизодах мифа рассказывается, как Тафаки просит помощи у своих родственников, искусных в магии. В поисках пропавшего отца Тафаки и Карихи (в этой версии в исчезновении отца виновны чудовища, а не Карихи) попадают в дом своей сестры. После краткого обмена приветствиями мужчины отправляются дальше. Они должны перейти океан, лежащий у них на пути. "Они ушли, не подумав, - говорит маорийский сказитель, - и не сказав необходимых заклинаний, которые дали бы им возможность перейти море. С каждым шагом они погружались в воду все глубже и глубже и вынуждены были вернуться в дом своей сестры". Сестра велела им подождать до утра, когда она сможет им помочь. А на следующий день она их научила: "Идите, но ступайте только на гребни волн, не ступайте между волнами. Так вы сможете перейти океан". И когда братья ушли, ступая по гребням волн, сестра пропела заклинания, чтобы защитить их от враждебного колдовства и спасти от гибели. На протяжении пяти минут рассказа полинезийский герой редко обходится без того, чтобы ему не оказала помощь, не спасла или не оживила его любящая и искусная в магии сестра, мать или слепая старая бабка. При всей своей мудрости и магической силе Тафаки не исключение из правила.
Красота Тафаки имеет важное значение в мифе. "Он был красным, подобным богам, - говорит один таитянский сказитель. - У него были светло-рыжие вьющиеся волосы. У него были пронзительные карие глаза. Самые высокие мужчины на Таити не достигали его плеч. Руки у Тафаки были большие и сильные, ногти - длинные и острые. Когда он шел, его великолепный шаг оставлял следы на самой твердой земле".
Его длинные ногти (в наши дни их можно увидеть в виде плауна, называемого "ногти Тафаки") позволили ему однажды схватить свою больную жену прежде, чем она сделала последний, непоправимый шаг на пути в страну смерти. Длинные ногти и тяжелый вес - это отличительные признаки вождя. Они показывают, что у вождя есть рабы и много подданных, готовых ему услужить. Бичи, посетивший в 1824 году остров Мангарева, сообщал о тамошнем вожде: "Длинные ногти и складки жира, свисавшие на его бедра, указывают, что он свободен от трудов и проводит жизнь в лености и довольстве, по всей вероятности по праву своего рождения". Тафаки, правда, не был столь ленивым и ожиревшим, как тот мангаревский вождь. Никто не был в силах поднять его оружие и инструменты. Они вполне соответствовали его двадцатифутовому копью из кокосовой пальмы. Порой он пользовался и целым стволом. Однажды ударом ступни он расколол твердую оболочку первого яруса маорийских небес, чтобы восстановить сток дождя на землю, заделанный его врагами.
Его глаза были слишком сверкающими, чтобы исчезнуть навеки, - и они остались как звезды на небе. Часто встречается не совсем понятное словосочетание "глаза Тафаки". На Мангареве, например, так называют идолов, которые прикрепляются к потолочной балке священных или полусвященных сооружений. На Гавайях это словосочетание является именем богини - Намакао-кахаи. Ее ссора с богиней вулканов Пеле вынудила последнюю перебраться с Кахики, где родились они обе, на Гавайские острова.
Однако самый характерный эпитет (Кирикура - "красная кожа") дала Тафаки его кожа. "Кура" означает "красный", и следует несколько пояснить то влияние, какое оказывало это обстоятельство на отношение к внешности Тафаки. Его красный цвет - цитирую одного мангаревского поэта - сделал "печаль пищей той девушки, что любила его".
Эта девушка, подобно Хапаи, влюбилась в Тафаки, очарованная его красотой. Узнав, что Тафаки ее утратил, она стала презирать его. "Приди как наш супруг, о прекрасный Тафаки, чья слава достигает Аваики", - пели две раротонгские богини, когда глядели, как герой поднимается мимо них на небо по магически вырастающей кокосовой пальме.
Оттенок красного, называемый "кура", - это цвет оперения маленьких длиннохвостых попугайчиков, которые водятся на некоторых островах. Перья у них такие красивые, блестящие, излучающие красный цвет, что один мой коллега, рассказывая о них, запутался в эпитетах и безнадежно закончил: "О, это чудесный темно-красный цвет!" Такова, по-видимому, и была кожа Тафаки. А маори добавил бы: "Она должна была быть точно такого цвета, как перья попугайчика. Потому что, когда враги убили Тафаки, его кровь окрасила птицу".Когда приходила незнакомая лодка, мангаревцы наперегонки бросались к ней. Каждый надеялся первым спросить, есть ли красные перья. Драгоценные перья с брюшка и шейки попугаев, видимо фосфоресцирующие, использовались для украшения резиденции вождя, чтобы даже в темноте сияние подчеркивало его сан. Капитан Кук из опыта своего первого путешествия знал, как ценятся красные перья жителями некоторых островов, и в последующие плавания брал с собой изрядный запас их.
Не меньше вождей любят красное боги. Мангайцы сообщили богу Тангароа, что вся пища красного цвета будет на их ритуалах посвящаться ему. Бог чувствовал себя польщенным до тех пор, пока не увидел, что рядом с маленькой кучкой красной пищи лежит целая груда темной пищи, предназначенной его сопернику. Таким образом мангайцы тонко насмеялись над Тангароа. Дело в том, что этот бог является покровителем жителей Раротонги, от чьего ига нынешние мангайцы освободились, эмигрировав на Мангаию.
Обиталища и сиденья таитянских богов декорировались красными перьями; так же украшались и их изображения. Когда завоеватели срывали перья с идолов, жрецы их вновь одевали, несправедливо ругая при этом идолов за наготу и поражение. Главный жрец облачался в священный пояс из красных перьев. Когда делали такой пояс, трех человек приносили в жертву. Одного - когда одежду протыкали, чтобы потом вставить в дыры перья, второго - когда игла впервые входила в одежду, пришивая перо, и третьего - когда пояс был готов.
То, что Тафаки имел богоподобную внешность, очень ясно сказано в "Кумулипо". Это гавайская космогоническая песнь, генеалогия короля Калакауа и королевы Лилиуокалани. "Очень красны лица богов, темны лица людей". На островах Туамоту Карихи называют чернокожим, чтобы усилить его контраст с великолепным красным Тафаки.
Слово "кура" ("красный") является также синонимом "ипо" - "возлюбленный". И поэты воспевают Тафаки Кирикура, "кура всех женщин". У него венок цвета кура на рыжих волосах и посох, украшенный перьями такого же цвета. Этот венок может быть либо из красных перьев, либо из красных цветов, но и в том, и в другом случае его разрешается носить лишь вождю. Один скопированный с Тафаки тонганский мифический вождь, чье имя не сообщается, был так красив, что "женщины падали в обморок, когда видели его. Волосы цвета красных плодов пандануса являли собой чудо, и, когда ветер вздымал их, они казались пламенем!" У этого героя также был завистливый брат (Гиффорд сообщает имя этого тонганского вождя - Нганататафу. В русском переводе см. в сб. "Сказки и мифы Океании" - как Нганататафу привел к острову Хаано тунца". - Прим. пер.).
Жители Мангаревы настолько восторгались образами необычайно красивой красной кожи Тафаки, что придумали историю о том, как он ее временно потерял. Они рассказывают, что у Тафаки был роман с девушкой по имени Нуа, которая жила в той же деревне, что и Пунга, дядя Тафаки. Хотя Тафаки приходил к своей возлюбленной только поздно вечером и уходил перед рассветом (если бы он не уходил, он бы именовался мужем), по деревне пошли слухи о том, кто стал новым любовником Нуа. Людей страшно интересовало, так ли красива красная кожа Тафаки, как об этом говорят. Они вынудили девушку разрешить им заделать все щели в стенах ее дома, чтобы Тафаки не узнал о наступлении рассвета (знакомый прием!). Когда Тафаки выбежал из дома своей возлюбленной, было уже совсем светло. Жители деревни выстроились по обе стороны тропы, чтобы увидеть знаменитую красную кожу. Найдя ее поистине великолепной, они стали завидовать тому, что в соседней деревне живет столь красивый мужчина. И они решили его изуродовать.
Они пригласили Тафаки принять участие в состязании ныряльщиков. Тот пришел и хотел было нырнуть первым, но замысел у его врагов был иной. Они удерживали Тафаки, чтобы он нырнул последним. А все предыдущие ныряльщики превратились под водой в рыб и кораллы и поджидали Тафаки. Когда же он нырнул, рыбы бросились на него и каждая оторвала по лоскутку кожи. А когда он вырвался от рыб, кораллы ободрали остатки. Так Тафаки лишился своей красной кожи.
Не ведомая ни жителям деревни, ни самому герою, его бабка по материнской линии знала о заговоре. Она находилась под водой со своей корзинкой и отняла кусочки кожи своего внука у рыб и кораллов. Собрав все до единого, она удалилась к себе домой, в подземный мир.
Опечаленный Тафаки возвратился в свою деревню и рассказал матери о случившемся. Мать очень рассердилась: ведь она предупреждала сына, какие нехорошие люди живут в той деревне! И мать нарочно дала Тафаки помучиться и только некоторое время спустя предложила пойти в подземный мир к бабке. Мать просила Тафаки не брать с собой Карихи (здесь он его двоюродный, а не родной брат): ведь он житель враждебной деревни, но сын не послушался. И вот оба молодых человека добрались до дома бабки. Старуха стала вынимать из корзинки лоскутки кожи. Наконец ее корзинка опустела, но для ступней Тафаки красной кожи не хватило. Мудрая старуха заподозрила, что это муравьи утащили часть кожи себе на подмышки. Она потребовала, чтобы они вернули украденное, но не особенно настаивала. "Не переживай, - сказала она Тафаки. - Скорее всего, никто не обратит внимания на твои ступни".
Старуха хотела отомстить Карихи как жителю вражеской деревни. И она одурманила ему голову, и на тропе по дороге домой Карихи сильно отстал. Тогда старуха схватила его, вырвала ему глаза и собралась изжарить юношу. Но мать Тафаки, которой было известно об этих намерениях, подоспела вовремя. Она пристыдила старуху и освободила Карихи. (Ни один сказитель, каких бы кар он ни хотел для Карихи, никогда не убьет его окончательно. Уж очень это полезный для мифа персонаж, и его необходимо сохранять в течение всей жизни Тафаки.)
Тафаки стал таким же, как и прежде, не считая только ступней. И он решил отомстить Нуа, которая предала его, а когда он лишился красной кожи, насмеялась над ним и отвергла его. Приняв облик безобразного старика, Тафаки отправился к Нуа, которая уже обзавелась мужем. В это время тот ловил рыбу, причем неудачно, а Тафаки пришел к Нуа и назвался одним из своих имен, Ира-а-Хема. Женщина высокомерно ответила, что она видит перед собой старого лгуна со зловонным дыханием. Ее муж подумал, что странный старик виноват в неудаче с рыбной ловлей (он был прав), и решил убить его. Однако прежде чем он успел это сделать, Тафаки сбросил облик старика. Нуа захотелось возобновить их прежние отношения, но Тафаки это уже не интересовало. Он отомстил, а плач Нуа стал популярной на Мангареве песней:
Тафаки, Тафаки, Я Нуа, твоя возлюбленная, Но Тафаки теперь спит далеко на востоке, А пища Нуа - печаль, Краса вернулась к Тафаки, А я сбилась с пути. Да, я сбилась с пути и ушла с Ганахоа, Укравшим меня...
Нуа урок пошел впрок, это видно из другого эпизода. Однажды вместе с подругами она встретила в лесу отвратительного старика. Подруги стали грубо над ним насмехаться, но Нуа их остановила: она помнила печальную историю своей последней встречи с Тафаки Кирикура.
На Новой Зеландии, в Центральной Полинезии и на Гавайях рассказывают разные истории о Тафаки, которые вместе образуют замечательный цикл, связывающий воедино приключения нескольких героев из одной семьи. Здесь Каитангата - дед Тафаки, Хема - его отец, Вахиероа - сын и Рата - внук. Гавайцы считают местом действия этих героев берег Хана и долину Иау на острове Мауи. На южных архипелагах повествователи переносят действие в Гаваики. Это или прародина, смутно идентифицируемая с каким-либо реальным островом, или откровенно мифическая земля. Генеалогия этой семьи, признанная по всей Полинезии, включается в генеалогии исторических вождей и королей. Гавайцы, например, считают, что хитрец Мауи жил на семь поколений раньше своего потомка Кахаи. Тот, в свою очередь, относится к тридцать восьмому поколению, отсчитывая от 1900 года назад. Оба героя упоминаются в числе предков короля Калакауа и королевы Лилиуока-лани в их генеалогической песне "Кумулипо".
В той части мифа, где говорится о поколении дедов Тафаки, больше всего внимания уделено его энергичной бабке по отцовской линии, людоедке. Она покинула верхний мир (часто говорят - луну), чтобы стать женой человека из нижнего мира. Его имя она переделала на Каитангата ("людоед"), показывая тем самым, что он предпочитает такую же, как и она, диету. Молодые, принадлежавшие в буквальном смысле слова к разным мирам, постоянно ссорились, причем не по поводу каннибализма. Сказители расходятся в толковании того, что стало последней каплей в переполненной чаше и привело к разрыву. Одни говорят, что Каитангата возмутился, когда жена поставила перед ним в качестве деликатеса легкие одного из его родственников. Другие - что семейная жизнь стала для них бесконечно повторяющимися неприятными обязанностями убирать за сыновьями - их звали Пуна (Пунга) и Хема, - которые то ли были плохо обучены справлять нужду, то ли просто были еще малы. Иногда Каитангата уходит, не в силах больше терпеть, иногда жена бросает его. Гавайцы рассказывают, что первой ушла она, вернулась домой на луну, однако замешкалась, и Каитангата успел схватить ее и сломать ей ногу. Теперь ее называют Хина-Ходящая-по-Луне. Говорят еще, что она живет в Кахики - той земле, откуда семья Пеле перебралась на Гавайи.
На Таити и Туамоту, по-видимому, хотят больше услышать об этой людоедке с луны. Поэтому тамошние сказители, чтобы растянуть миф, делают ее не матерью, а бабкой Пунги и Хемы. Один таитянский сказитель, не согласный с другими, по-своему интерпретирует характер этой людоедки и самую природу ее каннибализма. Защищая людоедку, он говорит, что она не была таковой, пока ее не бросил муж. А затем она возненавидела всех мужчин, стала заманивать их в свою пещеру, соблазнять, а потом пожирать. Она съела всех своих детей, за исключением двух. Сын скрылся от нее в море. Дочь Хина, возлюбленного которой мать съела, была спасена Ноа - Волосатым, вышла за него замуж, и у них родились Пунга и Хема. Сказитель говорит, что, до того как вкусы этой богини стали столь извращенными, она носила славное имя Хаума. Позднее люди стали звать ее Нона, Длиннозубая: преследуя своего сына, она ударилась головой о коралл, и от этого у нее выросли два клыка. У гавайцев есть богиня, имеющая отношение к Пеле - богине вулканов (иногда - ее мать), чье имя - Хаумеа. Она имеет смутное отношение к лунной женщине Хине или идентифицируется с ней. Видимо, так гавайцы пытались связать родственными отношениями семьи Пеле и Тафаки.
Теперь интерес перемещается к следующему поколению героев, к поколению Пунги и Хемы (или одного Хемы). Основная функция этого поколения в цикле - подготовить события, которые произойдут со следующим, важнейшим в мифе поколением Тафаки и Карихи. На некоторых островах Пунга вообще не упоминается во всем цикле; в этом случае Хема является отцом и Карихи, и Тафаки. На тех же островах, где Пунга сохраняется в мифе -как брат Хемы, Тафаки - сын Хемы, а Карихи - сын Пунги. Кроме того, Тафаки обычно единственный сын в семье, в то время как Карихи может иметь нескольких братьев, которые действуют как группа задир по отношению к Тафаки. Этим событиям предшествуют ссоры Пунги с Хемой и враждебность, возникшая между их женами. Эти женщины поют одна другой язвительные хвастливые песни, каждая заявляет, что ее дети красивее и в дальнейшем больше прославятся.
Но еще до того как сыновья были зачаты, происходит инцидент, предопределяющий будущее соперничество Тафаки и Карихи. Этот инцидент, по-разному включаемый в цикл, связан с поимкой красной вши и черной вши и их последующим съедением. В действительности это лишь одна из вариаций мотивировки того, что Карихи завидует Тафаки и убивает их отца Хему. Напомню, что мать молодых людей попросила их выдавить карбункул на ее шее, разжевать его и съесть и что Карихи отказался, а Тафаки сделал это и был вознагражден сильной маной. За пределами Раротонги сказители связывают аналогичный эпизод с поколением отцов Тафаки и Карихи. Они полагают, что необычайная мана Тафаки была получена не в результате какого-либо события его юности, а предопределилась еще до его рождения. Вот мангаревская версия. Пунга и Хема были братьями. Однажды мать попросила их вычесать ей вшей. Сыновья исполнили просьбу. (В старину, как и теперь, это - проявление нежности. Посетитель любой деревни на островах может увидеть такую сцену; может быть, и ему самому предложит такую услугу какой-нибудь малыш, которому понравился приезжий.) Когда Хема поймал красную вошь, а Пунга - черную, мать попросила каждого съесть пойманное насекомое. В жизни такая просьба не является необходимой: ловец вшей получает свою добычу в награду. Правда, если у него хорошие манеры, он великодушно раздавит одну вошь для хозяина или кого-нибудь, сидящего поблизости. Но в мифе мать просит об этом сыновей, а Пунга отказывается по необъяснимой причине, если не считать, конечно, что так нужно для развития сюжета, Хема же выполняет просьбу. За это проявление сыновнего послушания его жена приносит ему краснокожего сына Тафаки. А жена Пунги рожает обыкновенного мальчика, "просто земного вождя", непохожего на Тафаки, у которого были и человеческие и сверхъестественные свойства. Таитянские сказители считают, что эпизод со вшами имел место до того, как Хема и Пунга обзавелись женами. В награду за уважение к матери Хема получил в жены богиню, а Пунга - всего лишь земную женщину. Богиня родила Тафаки, а земная женщина - Карихи.
Тот сказитель с Туамоту, который устраняет из мифа Пунгу, излагает эпизод с ловлей вшей по-иному. Хема влюбился в Хуаури, любимую дочь двух сверхъестественных существ из нижнего мира. (Она, следовательно, по рангу знатности была выше любого земного мужчины.) Отец отговаривал девушку от брака с Хемой: "У этого мужчины нехорошие намерения; он человек из верхних долин: у него дурные привычки, он бездельник. Кто из вас двоих будет кормить детей, когда они родятся? Кто будет добывать им пищу, когда они подрастут? И ты увидишь, когда придет время, что вашему сыну придется взяться за очень трудное дело - разыскивать своего пропавшего недостойного отца". Все же Хуаури вышла замуж. Из-за недобрых слов отца молодые решили жить у Хемы в долине. Перед тем как Хуаури оставила родительский дом, мать попросила ее вычесать вшей и съесть красную и черную вошь и таким образом определить природу ее будущих сыновей Тафаки и Карихи. Хуаури исполнила просьбу матери.
Чтобы двинуть сюжет и обеспечить Тафаки возможность совершить свое важнейшее деяние - спасение отца, Хему надо оторвать от жены и сына. Сказители с Туамоту используют для этой цели духов. Те хватают Хему за то, что он ступил на "отдаленную и протяженную прибрежную землю Лунный Свет в Песках. Эту землю духи используют для своих колдовских сборищ, поэтому она табу для людей. Каждый, кто там появится, будет убит духами. Таким образом эта земля стала пристанищем для всевозможных крабов" и, естественно, искушением для рыбаков. "Мириады духов схватили Хему и утащили его в землю Матуаури. Там они сделали Хему сиденьем в отхожем месте, а глаза вырвали и отдали дочери Пуны - вождя духов нижнего мира, чтобы светить ими ночью".
Гавайцы не тратят лишнего времени, чтобы удалить Хему. Вот их вариант. За четыре месяца до рождения Тафаки в долине Иау Хема отплыл на Кахики, отдаленную от Гавайев землю. В связи с предстоящим рождением сына он должен был получить подарки от своей матери, лунной богини Хины. В Кахики гигантская птица схватила Хему, вырвала ему глаза, чтобы использовать как наживку при рыбной ловле, а тело его бросила в кучу мусора. Один буквально понимающий сюжет сказитель интерпретировал этот эпизод иначе. Хема во время путешествия потерял рассудок, был пленен, обращен в рабство и стал выполнять унизительные работы в отхожем месте. На некоторых островах Хему часто называют Куча Дерьма. Его имя и по сей день ассоциируется с безобразными болезнями. Вот отрывок из малопонятной гавайской песни. Здесь употребляется несколько слов, которые обычно переводятся как имена с двойным смыслом:
Хема отплыл в Кахики В поисках Апоула. Аайя схватила Хему, И пал он в Кахики, Пал в Капакапакауа. Остались Улупаупау - Это глаза Хемы.
Апоула - это красный венок, чаще всего из перьев, предназначавшийся в подарок к рождению сына. Слово "Аайя" имеет двойное значение: это и гигантская птица, и одурманенный рассудок. Капакапакауа означает обманом проигранное сражение или предательство. Улупаупау - это выброшенный несъедобный плод хлебного дерева. (Здесь, вероятно, связывается с кучей мусора).
Тафаки подрос и стал играть с другими детьми. Обычно дети и сообщают ему об унизительной судьбе его отца. В какие бы игры дети ни играли, всегда выигрывал Тафаки, часто пользовавшийся магической поддержкой своей матери. Поэтому другие мальчики завидовали ему. Сказители находят в этих эпизодах возможность растянуть свое повествование, описывая различные игры, в которые играют дети. Любимая игра - это пускать игрушечные парусные лодочки. Когда Тафаки побеждал, он всегда хвастался перед проигравшими. В Полинезии такое поведение победителя считается хорошим тоном, но проигравшие любят это не больше, чем в других местах. Тафаки также раздражал партнеров еще и такой привычкой. Когда ему выпадало начинать игру, он говорил: "Отказываюсь! Кто начинает, тот обязательно выигрывает!" Но даже если его лодочка стартовала последней, она всегда финишировала первой. Таитянские кузены Тафаки решили избить его до смерти, но Карихи настаивал, чтобы его не трогали. Тем не менее мальчики стали бить Тафаки и били до тех пор, пока не решили, что он мертв. Тогда они зарыли его в песок и ушли. А Тафаки поднялся и тоже пошел домой. Мать спросила его: "Что с тобой случилось? Дорогой мой, у тебя ужасный вид!" Но гордый Тафаки не сказал ни слова. На Туамоту рассказывают, что, когда Тафаки хвастался своими успехами в играх, мальчики начинали петь ему издевательскую песню, из которой он узнал о судьбе своего отца. Вот эта песня:
Попался, попался один! Покрытый дерьмом, покрытый дерьмом! Кто из наших вождей побит - Покрытый дерьмом, покрытый дерьмом!
Тафаки начинает немедленно готовиться к выполнению своего самого долгого и опасного дела. Он узнает, что то место в неземном мире, где в плену томится его отец, называется Ваерота. Он говорит матери, Хуаури, о своих намерениях. Они оба понимают, что больше никогда не увидятся. Тафаки может погибнуть в опасном путешествии, Хуаури - умереть от старости. Фраза "слезы матери Тафаки" постоянно встречается в песнопениях Центральной Полинезии. Имеются в виду слезы Хуаури, которые она пролила, когда Тафаки отправился на поиски отца. В одной таитянской боевой песне говорится о том, что родичи павших храбрых воинов "плакали, как мать Тафаки". На Туамоту рассказывают, что Тафаки и Хуаури сочинили и исполнили друг другу плач. Его еще и в наши дни поют туамотуанцы, когда им приходится прощаться с родичами и друзьями. Однако они поют его хором или соло, а не дуэтом, как Тафаки и Хуаури.
Хуаури: Потерпел крушение сын, Чей путь и тяжел и долог. А я уже старая мать, Я очень стара, увы. Тафаки: Сын оплакивает родителей, старая. Да, потерпел крушение сын, Чей путь и тяжел и долог. Он так любит старую мать, Он так скорбит, что в ее смертный час Он не увидит ее. Припев: Будучи в странствии, в странствии. Хуаури: Я старая мать, я очень стара, увы. Тафаки: Сын оплакивает родителей, старая. Эта земля для меня священна, А цель пути моего - Ваерота, Я буду плакать на восходе солнца. Припев: Будучи в странствии, в странствии. Хуаури: Я старая мать, я очень стара, увы. Тафаки: Сын оплакивает родителей, Здесь я, в темной ночи страданий, увы.
Когда Тафаки отправляется на поиски отца, его сопровождает Карихи, чтобы оттенять превосходство героя. Средства передвижения у разных рассказчиков различные. Если Хема находится в стране облаков, Тафаки и Карихи поднимаются туда по вырастающей кокосовой пальме, паутинке или качающемуся усику виноградной лозы. Если Хема в заморской земле, они идут по радуге (мыслящие более натуралистично говорят о лодке под названием "Радуга") или плывут на красной акуле, которая оказывается их родичем. Но куда бы и как бы они ни двигались, Тафаки спасает или пытается спасти Карихи от несчастья. И еще: Тафаки встречает свою старую слепую бабку-людоедку, которая признает его родичем, а Карихи - нет. Будучи просто смертным в отличие от полубожественного Тафаки, Карихи с голоду крадет еду у старой людоедки. Обнаружив пропажу, она, чтобы поймать вора, забрасывает свой огромный рыболовный крючок, наживленный красными перьями. Почти загипнотизированный красотой этих летящих за ним перьев, Карихи хватает их - и попадается. Тафаки угрожает старухе напустить на нее свою красную акулу, если она не отпустит Карихи. И людоедка вынуждена отпустить его. Потом Тафаки берет несколько очень молодых кокосов и бросает ей в глаза. От этого бабка становится зрячей. В благодарность она советует Тафаки, какой путь выбрать. Тафаки уходит. А Карихи исчезает из мифа, обычно просто возвращаясь домой.
Эта туамотуанская хоровая песня рассказывает о том, как Тафаки искал огца.
Те тама хакарере ки Гаваики, рохи э, Пана ноа, хипахипа ноа, кимикими ноа, Тагитаги те тама ка хакарере. Куа мате а па те метуа э. Сын в Гаваики спешит отважно, Стремится вперед и за море смотрит, смотрит, Скорбя непрестанно и горько Об отце, пропавшем давно.
А вот гавайская песня об этом путешествии:
Радуга - это тропа Кахаи. Твердо ступает Кахаи, Кахаи восходит, Кахаи идет над плывущими тучами Кане, Смущенье во взоре Алихи*. Кахаи идет по дрожащему свету, Он видит людей и лодку, Видит он Хину-Ходящую-по-Луне. Она ему говорит: "Это - дороги к отцу твоему, Иди же над океаном бездонным И сотрясай основанье небес". Слуги богов в смятенье, А сами великие боги, Кане и Каналоа, Вопрошают пришельца недоуменно: "Ты зачем, о Кахаи, предпринял Столь великое путешествие?" "Я Хему ищу. Ищу его здесь, в Гаваики, в Улупаупау, Где Кане вскармливает Аайю, Здесь, в отдаленных краях".
*(Алихи - гавайское поризношение имени Карихи, аналогично Кахаи - Тафаки.)
Хема пребывал в жалком положении. Слепой, он не видел Тафаки и сомневался, точно ли это сын с ним говорит. Тогда Тафаки дал ему ощупать свою ступню, на которой была памятная отметка. И благородный Тафаки, который не колеблясь выдавил карбункул у матери и съел его, но не мог перенести вони своей маленькой дочурки, вытащил своего отца из кучи нечистот, обмыл в ручье и одел. В полночь все духи собрались в отхожем месте. Тафаки трижды обернул строение своей сетью и поджег его. Так он поубивал всех духов, оставив в живых только двоих, хромых, которые были добры к Хеме. Затем Тафаки отправился на поиски глаз своего отца. Приняв вид прокаженного, он пробрался в дом, где дочери бога Тангароа плели циновки. До них дошла слава Тафаки, красавца вождя, но в этом облике они его не узнали и спросили, зачем он пришел. "Я пришел посмотреть на ваши красивые вещи", - ответил Тафаки.
Между тем он внимательно разглядывал стены и потолок, покрытые сияющими человеческими глазами. Однако глаз Хемы там не было. Потом Тафаки заметил на коленях одной из богинь деревянную дощечку, служившую ей подставкой для рукоделия. По дощечке перекатывались глаза Хемы - ими богиня освещала свою работу. Тафаки схватил глаза и поспешил к отцу - вернуть ему зрение. Затем они вдвоем вернулись домой и стали предками гавайских королей.
Кто же осудит хвастовство героя, содержащееся в этих строках, взятых из туамотуанской хоровой песни "Тафаки, пересекший моря":
Там лежат волнистые пески, там встает рассвет! О крик моего торжества! О храбрость моя! О победа моя!
